Джеймс Хайнс - Рассказ лектора

Нельсон почувствовал, что его голову приподняли и положили на колени. Две руки перевязывали его изувеченную кисть длинной полоской прохладной ткани. Вопреки всему, вопреки чудовищному, жгучему раскаянию, боль в руке потихоньку убывала. Он поднял взгляд и увидел склоненное над собой лицо — длинное, узкое, без глаз, носа, рта; только сияющий серебристый овал.

— Я сплю? — простонал Нельсон, и его глаза наконец наполнились прохладными слезами. — Пожалуйста, скажите, что я сплю.

— Мы созданы из вещества того же, что наши сны, — произнес голос, — и сном окружена вся наша маленькая жизнь.

— Что? — переспросил Нельсон.

Фигура длинными пальцами погладила ему веки, закрывая глаза.

— Ничто человеческое мне не чуждо [176], — сказал голос.

Алое зарево поблекло; трескучие доски встали на место, воздух посвежел. Дышать стало легче. Вверху мерно щелкал огромный часовой механизм: толстые зубья исполинских шестерен сходились, огромные цилиндрические гири рывками поднимались и опускались на цепях, тяжелый маятник медленно раскачивался — тик-так, тик-так над неспокойной головой Нельсона Гумбольдта.

Когда он открыл глаза, то первым делом увидел над собой бледное узкое лицо Виктории Викторинис.

— Нет! — заорал Нельсон и попытался закрыть лицо руками. Что-то холодное и жесткое удержало его запястье.

— Перестаньте, Нельсон. Откройте глаза. Нельсон приоткрыл одно веко. Над ним склонилась

Виктория, бледная, с ввалившимися щеками. Она была без темных очков, обычно ледяные глаза покраснели, в них сквозила усталость. Виктория подняла левую руку — правая рука Нельсона потянулась за ней.

— Видите?

Он открыл второй глаз. Они с Викторией были скованы серебристыми наручниками. Его правую руку плотно перетягивал шарф или большой носовой платок. Там, где когда-то был указательный палец, ткань пропиталась кровью.

— О Господи! — выдохнул Нельсон.

— Можете сесть? — спросила Викторинис, заглядывая ему в глаза.

Нельсон приподнял голову. Он лежал на холодном дощатом полу. К своему облегчению, он увидел, что одет и обут. Виктория сидела рядом по-турецки, положив свою левую руку рядом с его правой. Она выглядела против обыкновения растрепанной, стриженые волосы топорщились, под глазами чернели мешки. На ней была шелковая, застегнутая до горла пижама.

— Попробую.

Викторинис неловко поддержала его левой рукой, и Нельсон сел, прислонившись спиной к грубой кирпичной кладке. Все тело, особенно ноги, словно налились свинцом. Изувеченная рука пульсировала. Горло пересохла и саднило, как от наждака, очень хотелось есть. Еще немного выпрямившись, он огляделся.

Они с Викторинис были в большом квадратном высоком помещении с дощатым полом и темными кирпичными стенами, одну из которых занимал огромный светящийся циферблат. Цифры на нем шли в обратном порядке; казалось, стрелки только что миновали двенадцать. По окружности циферблат освещали неоновые лампы, расположенные, впрочем, снаружи, так что в комнате царил голубоватый полумрак. Механизм — на удивление компактное собрание бронзовых маховиков и шестеренок — ритмично пощелкивал. По одну сторону от часов висели на толстых брусьях пять колоколов — один большой и четыре поменьше, в порядке убывания размеров.

— Так это все еще ад? — прошептал Нельсон, чувствуя резь в горле. — Я по-прежнему в аду…

— Мы в часовой башне. — Голос Виктории тоже звучал хрипло. — Я здесь уже несколько дней. — Она пробей жала пальцем по взъерошенным волосам. — Вы — примерно двадцать четыре часа.

— Целые сутки? — ужаснулся Нельсон. Бриджит, наверное, сама не своя. И тут же нахлынули событий последних месяцев. Пожалеет ли она обо мне? Пожалеет ли обо мне хоть кто-нибудь? И стоит ли обо мне жалеть?

— Вы потеряли много крови, — сказала Викторинис. — Я перевязала вам руку, как могла.

— Так сегодня?…

— Вечер субботы, Нельсон. Почти полночь. Меньше чем через пять минут начнется пасхальное воскресенье.

Теперь он понял, что видит часы с обратной стороны. В полуобморочном состоянии ему потребовалось некоторое усилие, чтобы это сообразить, но стрелки показывали 11.58. Низкий, с присвистом, стон заполнял комнату. Это апрельский ветер ревет в башне, подумал Нельсон.

— Где Вита? — спросил он, понижая голос.

— Последний раз я видела Виту у себя в спальне. Она шлa ко мне с бутылкой хлороформа.

— И с тех пор не видели? — Нельсон оглядел тускло освещенную комнату.

— Пока я спала, кто-то приносил мне еду и воду, но я никого не видела. — Виктория подняла левое запястье, потянув руку Нельсона, словно неживую. — Как вы? Встать сможете?

— Не уверен.

— Попробуйте.

Викторинис подобрала под себя босые ноги и оттолкнулась от пола, потянув за собой Нельсона. Его шатало. Оглушительное чувство вины тянуло вниз; он чувствовал себя утопающим, которого захлестывает черная вода.

— Мне лучше снова сесть, — прошептал он.

— Не сейчас. — Викторинис за цепь потянула его вперед.

Нельсон, спотыкаясь, прошел за ней под механизмом и угол комнаты, к чугунной винтовой лестнице, идущей через пол к потолку. Отверстие в полу закрывала стальная решетка; через нее и кольцо в полу был продет висячий замок. Комната завертелась вокруг Нельсона, колени его ослабели. Он начал терять сознание, но тут Виктория опустилась на пол рядом с решеткой, и Нельсон благодарно осел на колени. Сквозь сетку он видел переполненные шкафы Собрания Пул. Единственная лампочка создавала драматическую светотень. Ветер со стоном бился в окна старинного стекла.

Викторинис продела пальцы в сетку и двумя руками затрясла решетку. Тяжелый замок загремел о стальное кольцо, но не поддался. Сетка, освещенная снизу, расчерчивала тенями лицо Виктории.

— Держится слабо. — Она устремила на Нельсона заплаканные глаза. — По-моему, вдвоем мы сможем ее оторвать. Попробуете?

Перед глазами у Нельсона плыли черные точки. Изувеченную руку дергало. Он взглянул на часы: 11.59. Почему-то казалось очень важным открыть решетку до полуночи. Он кивнул.

— Хорошо, — сказала Виктория. — На счет три.

Нельсон продел в решетку пальцы здоровой руки, а также мизинец и безымянный правой, набрал в грудь воздуха и напрягся.

— Раз, — сказала Виктория. — Два…

Сверху громко лязгнуло, решетка задрожала. Не выпуская сетку, Нельсон поднял глаза к вершине лестницы. Стальной люк в потолке, ведущий к верхнему ярусу башни, открывался, в него проглянул черный квадрат неба. Ветер завыл громче. Над квадратом стояла бледноликая фигура, глядя вниз.

Нельсон ахнул и выпустил решетку. Виктория на мгновение застыла с поднятым лицом, потом тоже выпустила люк и быстро поползла на коленях прочь от лестницы, таща Нельсона за цепь. Темная фигура начала спускаться. Виктория встала, с неожиданной силой втащила Нельсона на ноги и поволокла его, шатающегося, за часы в дальний угол комнаты.