Джеймс Хайнс - Царица Джунглей

– Ты прикасалась к нему, когда мы трахались?

– Нет, – ответила она с наигранным возмущением, смеясь.

Пол задрожал, по коже у него бегали мурашки от весеннего ветра, влетавшего в окно и свободного гулявшего по квартире.

– О боже, – бормотал он, – боже, боже мой!

– Пол, ты меня пугаешь.

Ким вытащила одну подушку и прижала ее к груди.

Пол сделал глубокий вдох и нажал кнопку памяти, в которой был записан телефон Элизабет. Прозвучал один гудок, затем раздался сигнал, сообщавший, что на автоответчике оставлено сообщение. Телефон принадлежал Ребекке, но на пленке звучал ровный голос Элизабет, читавший обычное приветствие с открытки, которое она написала заранее. Пол знал код, с помощью которого можно воспроизводить ее сообщения, и он ввел его. Но кроме кода, он не знал больше ничего: ни как перематывать пленку, ни как стирать. На большой скорости перемотки он услышал комичное тараторенье, которое все длилось, и длилось, и длилось.

Пол закрыл глаза. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем послышался сигнал, а за ним женский голос: какая-то выпускница сообщала Ребекке, что не сможет встретиться с ней. Пол с каким-то всхлипом втянул в себя воздух в бессмысленной надежде, что на пленке больше ничего нет, но затем раздался следующий сигнал – и он услышал свой собственный голос, звонкий, берущий за душу голосок с аденоидным подвыванием.

Пол съежился от ужаса. А голос провозглашал со страстью и вожделением:

– Ах ты чертова шлюшка! Ах ты моя гладкая сучка!

Он застонал и опустился на пол рядом с окном. Телефон дрожал у него в руке, и Пол слышал, как задыхающийся от наслаждения голос Ким между возгласами страсти лукаво спрашивает его:

– О, Пол… неужели твоя жена… разрешает тебе… делать… подобные вещи?

Пол отшвырнул телефон, и он ударился о подушку, которой Ким прикрыла грудь. Она подняла его и приложила к уху, и вдруг зажала рот рукой и некоторое время сидела с расширившимися от неожиданности глазами.

– Боже мой! – воскликнула она хриплым с присвистом шепотом. – Чей это автоответчик? Какой номер ты набрал?

– Номер Элизабет, – тоже прошептал он.

– Боже мой! – Мгновение она слушала, изо всех сил стараясь не улыбнуться. – Боже мой, как же смешно! Почему я не смеюсь?

– Потому что я облажался! – прорычал Пол и вскочил, сжав кулаки. – Потому что кто-то только что отымел меня в задницу!

Ким пожала плечами и сказала:

– На самом деле все было как раз наоборот.

Пол выхватил телефон у нее из рук, схватил его базу, выдернул шнур из розетки и стал неистово вращать над головой, словно боло [8], ударив аппаратом по лампе и несколько раз по стене. Ким истошно закричала, перекатилась на другой конец широкой кровати, накрывшись одеялами и подушками. С диким воплем Пол запустил телефон в коридор. Он упал, ударился об пол, подскочил и приземлился наконец с глухим стуком на кухонном кафеле.

Пол рухнул на кровать, дрожа и задыхаясь.

– Это не я, – крикнула Ким из-под одеяла.

– Да, – хрипло откликнулся Пол.

– Я хочу сказать, – пролепетала она, высунув голову, – что даже не знаю телефона твоей жены.

– Да, – повторил Пол, слез с кровати и наклонился, чтобы подобрать шорты. С мрачным видом он натянул их. – Тебе придется уйти.

– Послушай, а может быть, все к лучшему? Ну… она все равно рано или поздно поняла бы.

– Ты сама, видимо, ничего не поняла! – воскликнул Пол, резко и угрожающе повернувшись к ней, с брюками, жалко повисшими у него в руке. – Позволь я объясню тебе очень простыми словами. Словами, которые даже ты способна будешь уяснить. Получение мною места в Чикаго полностью зависит от Элизабет. Они возьмут меня только благодаря ее протекции. Если же она вышвырнет меня, мне ничего не останется, как преподавать родной язык и литературу в каком-нибудь государственном колледже для придурков за тысячу долларов в семестр до конца моей чертовой жизни!

Ким моргала, тупо уставившись на него. Пол отвернулся и дрожащими руками стал натягивать брюки.

– Я влип… ты влипла, мы все влипли.

– Что ж, по крайней мере нам осталось кое-что на память, – сказала Ким.

Пол рванулся к ней, сорвал с нее одеяла и простыни, вытолкал в коридор, швырнув вслед одежду: джинсы, свитер, туфли. Затем сам бросился за ней, но внезапно Ким развернулась с воинственным криком и, ударив его каблуком туфли под коленку, сбила с ног. Пол растянулся на полу. Ким с видом победительницы поставила ногу ему на грудь. Несколько секунд она стояла так, словно позируя какому-то невидимому фотографу для рекламной картинки с изображением победоносной амазонки.

– Не смей больше так обращаться со мной! – произнесла Ким тоном, которого Пол никогда раньше от нее не слышал. Он пошевелился было и попытался заговорить, но ударом ноги она толкнула его обратно. – Ты меня слышишь? Не смей поднимать на меня руку!

Ким отвернулась, собрала свою одежду, вошла в ванную, захлопнув дверь и закрыв ее на защелку. Пол продолжал лежать на холодном паркете коридора, свежий весенний ветерок, дувший из кухни и из открытого окна спальни, обдувал его обнаженную грудь. Ветер принес едва различимые ароматы весны: запах талого снега, грязи, а вместе с ним аромат каких-то цветов, запах гниющего мусора с заднего двора, благоухание сосен и движения соков в оживающих деревьях. «Когда апрель обильными дождями / Разрыхлил землю, взрытую ростками…» [9]Эти строки снова пришли Полу на память, и он содрогнулся. Золотистые лучи закатного солнца играли в неровностях штукатурки, выделяя каждый маленький выступ и бороздку, делая их похожими на горы на карте Луны.

Ким вышла из ванной и, не говоря ни слова, перешагнула через него. Пол слышал, как скрипнула под ней кровать: она села, чтобы надеть кроссовки. Потом раздалось шуршание ее куртки и звук застегиваемой молнии. Ким присела возле него. Пол видел ее лицо перевернутым, как в странно искажающем зеркале. Ему на глаза падали пряди ее светлых волос. Ким обеими руками взяла его голову и слегка повернула на себя.

– Я прощаю тебя за то, что ты меня ударил, – произнесла она, но когда он попытался что-то сказать, закрыла ему рот. – Клянусь, тебе бы стоило немножко спокойнее обдумать свое положение, – продолжала Ким. – Ты должен что-нибудь придумать. Не знаешь никого в Чикаго, кто бы мог зайти и вынуть пленку до ее прихода?

– Все, кого я там знаю, – ее друзья, – ответил он и чуть не всхлипнул. – И что я скажу? Выньте пленку из автоответчика Элизабет, потому что там записан я?

Ким снова заставила его замолчать.

– Тебе известен код для воспроизведения, – сказала она. – Постарайся вспомнить, как перемотать пленку. В таком случае ты сможешь позвонить и оставить достаточно долгое сообщение, которое перекроет нашу запись.