Этери Чаландзия - Архитектор снов

– Постойте, не спешите, – сказал он. – Вы что, хотите уйти, не получив свой гонорар?

Зис молчал.

– Послушайте, Зиновий, вы что, язык проглотили? – возмутился Авельев.

– Мне не нужен гонорар, – произнес Зис – Разрешите откланяться.

– А-а, вот оно что? Нет, пока не разрешаю, – в темных глазах зажглись злые искры, однако они не были пугающими.

Зис с удивлением заметил, как в этом странном типе поднимается простая человеческая злость. Он знал, как обращаться с ней, поэтому спокойно смотрел на Авельева и ждал, что будет дальше.

Тот раздраженно рванул край конверта и вытряс его содержимое. Взглянул на один пустой белый прямоугольник, на другой, быстро перебрал все «снимки» и швырнул их Зису в лицо. Зис на мгновение инстинктивно прикрыл глаза, а когда открыл их, прямо перед ним было лицо Авельева. На этот раз его черты были искажены, а взгляд полон бешенства.

– Что вы мне принесли? – прохрипел он.

Зис вздрогнул. Это было мало похоже на человеческий голос. Казалось, кто-то крошил звуки, слова и слоги вместе с металлом, гнилым деревом, краем старой пластинки, стеклом, песком и ржавчиной…

Авельев схватил Зиса за плечи и развернул лицом к спешащим людям и стоящим поездам.

– Почему вы думаете, что есть только то, что вы видите? Сердце стукнуло и замерло в груди. Когда мощные клубы внезапно налетевшего густого белого тумана расступились, Зис вновь увидел платформы.

Теперь здесь не было ни солнца, ни тепла, ни света. Огромные, черные, ржавые составы исходили копотью и паром.

Время от времени они издавали истошные, тоскливые звуки, словно огромные животные, выброшенные на землю умирать. Стекла в вагонах были разбиты, заколочены, покрыты толстыми слоями пыли и грязи. Тощие собаки дрались на перроне из-за сгнивших и смердящих кусков. Люди в темных одеждах брели во все стороны, невидящими глазницами всматриваясь в невидимые миры. Какой-то мальчишка остановился прямо перед Зисом.

– Убийство! Сенсационное убийство! – прокричал он, глядя пустыми глазами сквозь него. – Сын убил свою мать! Покупайте газету!

Зис совсем близко увидел землистую кожу его лица, свалявшиеся волосы, полуистлевшую одежду на костях. «Он же мертв! – внезапная догадка осенила его, – здесь вообще все мертвы».

Он отступил назад и… провалился в воздух. Все быстрее и быстрее он летел вниз наперегонки с упавшим сердцем…

– Действительно, при таком раскладе с вашей стороны было бы странно ждать вознаграждения, – раздался спокойный голос Авельева.

Зис открыл глаза. Под дебаркадером все так же проносились птицы, люди тащили свои чемоданы, пахло табачным дымом. Авельев равнодушно осматривал перрон.

– Вы не понимаете, во что вы вмешиваетесь. Но это не важно. Счастливо оставаться.

Он козырнул Зису, сделал два шага и исчез в толпе. Ветер протянул вдоль перрона несколько снимков. Один из них прибило к ноге Зиса. На нем ничего не было. Он был пуст.

Майя бежала по лестнице. Один пролет, другой, третий… Наконец она остановилась. Осмотрелась. Перед ней были три двери. Какое-то воспоминание смутило ее, она замешкалась, но внезапно одна из дверей со скрипом отомкнулась. Некоторое время Майя стояла, заглядывая в образовавшуюся щель, наконец решилась и шагнула внутрь.

Ничего странного внутри не обнаружилось. Только небольшой коридор с обшарпанными стенами и еще одна дверь в конце. Майя уже увереннее прошла вперед.

– Зинаида! Зина… – позвала она в полумраке. Тишина. Майя открыла вторую дверь и остановилась на пороге. В пустой комнате стояли стол и стул. На стуле в сером, застегнутом доверху платье, прямая и неподвижная, сидела Зинаида.

– Это я. Я пришла… – тихо произнесла Майя.

Та медленно подняла глаза. Майя смотрела на нее, не отрываясь. Какие-то предположения фантомами проносились в ее голове, казалось, не она управляла своим сознанием, а кто-то другой стремительно гнал ее мысли по кругу, сталкивая и смешивая, не давая им остановиться и запутывая в ничтожных деталях и пугающе важных подробностях. Майе казалось, что она вплотную подошла к стене, за которой, как в темнице, скрываются ее воспоминания, ее память, ее прошлое. Майя смотрела на Зинаиду и вдруг начала проваливаться в глубокую воронку…

Она все летела и летела, и внезапно почувствовала резкий толчок. Майя остановилась. Она оказалась в странной пустоте. Здесь ничего не происходило, ничто не звучало, не двигалось. Не было ни верха, ни низа, ни начала, ни конца. Майя почувствовала крайнюю беспомощность, она как будто выпала из одного мира, но так и не добралась до другого и застряла где-то на полдороги. И тут – словно кто-то перерезал невидимую нитку, она сорвалась вниз…

…схватилась рукой за дверной косяк и открыла глаза. Преодолевая сопротивление уплотнившегося воздуха, Майя шагнула в комнату. Она подошла к Зинаиде, опустилась перед ней на колени и взяла за руку.

– Зинаида. Кто вы? Кто я? Скажите мне. Я же чувствую, что-то не так… Что-то происходит. Я не понимаю… Пожалуйста, объясните мне…

Зинаида сидела, не отвечая и не поднимая на Майю глаз. Внезапно, Майя обратила внимание на ее руки. Она присмотрелась. Затихла. Перевернула ладонь Зинаиды тыльной стороной вверх. Вытянула рядом свою руку.

Они были почти одинаковыми. Форма пальцев, ногтей, расположение вен на внешней стороне, похожие линии на внутренней…

– Боже мой, – Майя выпустила руку Зинаиды. – Что это значит?

Та спокойно встала и провела рукой по взъерошенной Майиной голове.

– Мне пора, – произнесла она. – Все будет хорошо. И не надо все знать. Ты сама говорила, вспомни: «Должны быть вопросы без ответов». Иногда достаточно о чем-то догадываться…

Она склонилась над Майей, коснулась губами ее затылка, тронула холодной рукой щеку. Быстрым шагом вышла из комнаты и направилась по длинным искривленным коридорам, открывая и закрывая за собой двери, уходя, возвращаясь и кружа по лестницам и переходам, словно запутывая за собой следы. Наконец, она оказалась в той самой комнате, из которой только что ушла. Однако, Майи здесь уже не было. На середине стояла Варя. Она была похожа на большую красивую куклу. Не шевелясь и, не моргая, она смотрела прямо перед собой. Зинаида молча подошла, дотронулась до ее лба и встала рядом. В комнате стало очень тихо.

Вокруг дома, в котором Майя снимала квартиру, творилось нечто невообразимое. Жильцы разделились на три неравные группы. Одна из них, самая большая, сбилась вокруг подъезда. Здесь кричали, шумели и теснили милиционеров и двух товарищей– коротенького и высокого, с облезлым портфелем подмышкой. Вторая группа была менее активной и держалась в стороне. Здесь по большей части молчали или тихо переговаривались, поглядывая на дом, и сокрушенно качали головами. Третья группа была неуловима и вездесуща. Эти жильцы носились от своего сваленного во дворе имущества к припаркованным поблизости автомобилям, перетаскивая сумки, узлы, чемоданы и дряхлых бабушек-старушек. Вокруг них скакали обалдевшие от неожиданной радости беспорядка домашние псы. Они цеплялись к приблудным дворнягам и так и норовили ввязаться в какую-нибудь веселую драку. Сообща они взахлеб облаивали съежившихся от презрения и страха котов. Все вместе это составляло ком шума, нервов и суеты.