Владимир Токмаков - Детдом для престарелых убийц

«По ногам. И не забудьте выпить море, Ксанф один не справится», – подумал я про себя и вдруг рассмеялся своим мыслям.

– Чему ты смеешься? – с раздражением и сильно гундося сказал мне дельфин со слоновьим хоботом и с огромными, свисающими до пола шестью волосатыми женскими грудями. Дельфин высунулся из большущего аквариума, который стоял на том месте, где раньше располагалось отцовское кресло.

– Если Магомет не идет к горе, то гора приходит к Магомету и рожает ему мышь. Потому что человек человеку – отец, сын и дух святой. Давай бумагу, где подписать, – не переставая улыбаться своим видениям, сказал я. – Спасибо, папочка. До свидания, брательник, не забывай, что тараканы живут только в теплых местах. До свидания, мама, и перестань постоянно падать в обморок, это у новых русских сейчас не модно.

Ну их к черту. За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь. Тем более что если один из этих зайцев – ты сам.

Вот мой дом.

Вот моя собака.

Вот мой Бог.

…По сложившемуся обычаю, отцеубийцу Эмпирия бросили в Тибр, зашив его в одном мешке со змеей, петухом и собакой. Но он не погиб и вышел из реки живым. Что-то в пространстве и времени дало сбой, произошло чудо.

Однако, по легенде, отцеубийца вышел из воды другим существом, чудовищем, объединившим в своем теле змею, петуха и собаку.

Так что еще задолго до христианства, в пятом тысячелетии до нашей эры, уже существовала легенда об Антихристе.

Благодаря связям и стараниям отца, хотевшего, чтобы мы с братом ни в чем не отставали от времени, первый компьютер у нас появился тогда, когда другие мои мажорные школьные друзья только научились играть в шашки, и то в Чапаева.

Где-то через месяц после введения в России первой кэгэбэшной интернетовской сети я уже общался с английскими и американскими поклонниками Игги Попа, «Дорз», «Секс Пистолз», «Джем», «Клэш» и прочих групп, которые тогда слушала только продвинутая молодежь.

Года через два-три, когда я учился в старших классах, мне удалось взломать коды одной из военных организаций США, и я был принят в международную хакерскую элиту. Мое новое имя тогда было Гематома.

Английский язык я знал, пожалуй, лучше нашей школьной учительницы, ибо вырос буквально на руках всевозможных репетиторов. В десятом классе (а тогда самый старший класс был десятый) за отличную учебу меня отправили по линии культурного обмена на три летних месяца в Штаты. Отец мог устроить так, что я в конце концов остался бы за бугром учиться, а потом там бы и работал. У меня были реальные шансы.

Но я и трех месяцев не смог прожить среди этих суперменов супердержавы, у которых вместо башки и сердца – компьютеры и автоответчики.

По русскому великому и могучему говнецу я заскучал. Я ведь уже тогда знал, что любить и ненавидеть нужно всей душой, до хруста костей и зубовного скрежета, забывая о кислотно-щелочном балансе и уровне гемоглобина в крови. И только так. Все остальное – Голливуд.

Отец не понял, почему я не захотел делать карьеру, как все прочие отпрыски советских графов и баронов. Не понял и отказался от меня в пользу выросшего уже на капиталистической мудрости младшего брата.

Никакого груза ответственности. Назло отцу формулировал я юношеские максимы. В жизни и творчестве нужна легкая походка.

Я никогда не буду посередине, дорогой папочка! В середине тесно, черт возьми, тут у вас мало места! Я всегда буду с краю, крайним. Там простор и много свежего воздуха.

Скажу больше, дорогой мой папик, и героическая биография человеку не нужна. На кой черт! Каждый волен придумать себе такую жизнь, какая ему больше нравится.

Свои замечания и предложения по этому поводу присылайте по адресу: Москва, Центральное телевидение, передача «Спокойной ночи, крепыши!», Хрюше или Степаше, в их отсутствие – Тунику, Алику или Наркоше.

Да, кстати, чуть не забыл. Нужно объяснить еще вот что.

Мое хакерское имя Гематома появилось в результате простой ошибки. Вообще-то, изначально, мне было присвоено имя Гаутама. Но кто-то из нерадивых хакеров переврал кличку, перепутал буквы, и пошла гулять по Интернету Гематома – не остановишь! Так что вообще-то мое хакерское имя Гаутама. То есть Будда-Гаутама.

У меня душа в пятки уходит, как вспомню, что я журналист. Будучи еще порядочным человеком, я получил уже полицейские выговоры. Черт догадал меня родиться в России с душой и талантом! Весело, нечего сказать.

Пушкин в письме

к Наталье Николаевне,

18 мая 1836 года

Я – журналист по призванию, и мне сладостны все эти толки в типографии о сверстывании и т.п.

Пора объясниться, впрочем. Со мною вот что стряслось: вы, конечно, будете смеяться, но я пошел служить в ежедневную газету.

Вообще издание газеты – занятие вполне аморальное, род предательства и ренегатства, как раз для булгариных.

Николай Климонтович.

Журналистика – это когда сообщают: «Лорд Джон умер», – людям, которые и не знали, что Лорд Джон жил.

Фактоиды – это факты, которых не существовало, пока о них не написали газеты или журналы.

…Брюсов выволок меня из газетной трясины, приобщил меня каждым днем к большой литературе…

…Он понемногу втянулся в журналистику – занятие, которое кратко, но очень точно можно определить как унизительнейший вид унизительнейшего порока – умственную проституцию. Сходство этого вида с другим, менее достойным порицания, бросается в глаза. Родство в положении тех и других становится еще разительней, если вспомнить, что, занимаясь этим ремеслом физически, вы прикидываетесь модисткой либо массажисткой; а занимаясь тем же ремеслом умственно, вы выдаете себя за поэта или ученого знатока в какой-нибудь области… В обоих случаях от вас требуется чрезвычайная изворотливость. И в обоих случаях неуместны и даже гибельны честность, скромность и независимый характер.

О журналистах замечательно высказался Форд: «Честный газетчик продается один раз». Тем не менее я считаю это высказывание идеалистическим. В журналистике есть скупочные пункты, комиссионные магазины и даже барахолка.

Черт подери, лучше умереть от хорошей болезни, чем медленно сдыхать в паршивой газетенке, с виноградником в жопе и с отлетающими от штанов пуговицами.