Владимир Токмаков - Детдом для престарелых убийц

«Мой жизненный принцип, – сказал он мне как-то, когда еще жил в нашем городе, – падая, обязательно утянуть за собой скатерть – чтобы шуму побольше было».

– СЕКС – ТОЛЬКО С РЕЗИНОЙ, – пропагандировал тогда Митрофан, – НАРКОТИКИ – ТОЛЬКО ТРАВА. – И добавлял: – Женщины – моя внешняя слабость. Мужчины – моя внутренняя сила.

«Детдом Для Престарелых Убийц» прославился своим англоязычным хитом «Dead Byddha!». Песенка стала популярной не только в России, но и в Европе. Даже в снобистской Англии и чванливой Америке заметили удачный дебют наших питерских парней.

В песенке, в частности, говорилось: «Иди всегда своей дорогой, малыш, и если тебе встретится на пути дядька, который назовет себя Будда, Христос или Магомет, – убей его! Своими нравоучениями он засерит тебе мозги и не даст увидеть мир таким, какой он есть. Убей Будду хотя бы для того, чтобы потом стать им, малыш! И помни, на Земле богов не бывает. Здесь живут только лжепророки…»

Панк-группа «Детдом Для Престарелых Убийц» просуществовала ровно до того момента, как стала знаменитой. Потом, видимо, каждый действительно возомнил себя Буддой и пошел своей дорогой. Митрофан Отбросов пошел дальше всех: промахнувшись с дозой героина, он ушел в Нирвану и, говорят, до сих пор не вернулся. Надо думать, что не вернется уже никогда.

А песенка их жива. Недавно слышал по радио «ЕВРОПА ПЛЮС АЗИЯ» ее танцевальный римейк в стиле эйсид хаус. Ничего, слушать можно, настоящую вещь испортить не так-то просто.

Я вышел из «Тигров и Кроликов» в половине шестого утра и, как говорили в XIX веке, пошатнулся вместе со своим здоровьем.

Ночью, во сне, навеянном сильнодействующим снотворным, я увидел пейзаж с луной и сломанным деревом. Я плыву по лунной дорожке навстречу огромной луне и не могу найти силы свернуть в сторону. Луна манит к себе, и мной овладевает ужас, что не хватит сил на обратный путь. «Обратного пути не будет», – слышу я голос и справа на берегу вижу сломанное дерево.

Под ним в позе лотоса в одеянии буддийского монаха сидит Семен. Расстояние до него и берега огромно, но, как это бывает во сне, я как бы одновременно вижу его и на расстоянии, и прямо перед собой. Рот его зашит суровыми нитками. Но это сказал он.

Проснувшись после обеда, долго вспоминал, забрал ли я Сэма с собой из клуба или он так и остался спать за столиком в баре, когда я вышел в туалет. Так и не вспомнил.

Хотел было позвонить на работу и сказаться больным, но меня опередил Строчковский.

– Слыхал очередной ньюс-хит? – захлебываясь от восторга, кричал он в трубку. – Вчера ночью чья-то бригада разнесла вдребезги «Тигров и Кроликов», просто, блин, превратила там все в груду битого стекла! А знаешь, кто этот клуб контролировал? Кадык Рыгалов, конкурент Яниса-Крысы! Все говорят о новой мафиозной войне в Волопуйске и переделе бандитской собственности!

– Ну что ж, будет хотя бы о чем писать, – констатировал я и глубоко задумался.

Значит, я вовремя свалил из «Тигров и Кроликов». Может быть, за несколько минут до погрома. Но вот Семен!

Я по-настоящему обеспокоился его судьбой и тут же позвонил ему домой. Телефон молчал. Включился автоответчик: «Вы позвонили по номеру Семена Батаева. Прежде чем оставить свое сообщение после сигнала, подумайте, нужно ли оно хозяину квартиры?» Автоответчик, который ни за что не отвечает. Я решил прогуляться, проветрить мозги и вызвонить Сэма с улицы либо вечерком зайти к нему домой.

– Крыса! Я тебя предупреждаю! – орал по сотовому раскалившийся добела Кадык Рыгалов. – Я тебя предупреждаю, если ты еще хоть раз наедешь на мою братву, будем разбираться на стрелке.

– Ты чо, охерел? – немного растерялся Янис-Крыса. – Что случилось-то, обоснуй?

– Не прикидывайся лохом, Крыса, – в бешенстве кричал в трубку Кадык. – Вчера ночью расхерачили мой клуб. Завалили троих бойцов из охраны, распугали на хер клиентуру.

– Ну и чо? Что ты блажишь, Кадык, у тебя проблемы, а я-то тут при чем?

– Те, кто там был, божатся, что видели среди громил тебя, Янис, тебя и твоих пацанов.

Янис покраснел, потом побледнел и, совладав с голосом, спокойно ответил в трубку:

– У меня тоже есть, что тебе предъявить, Кадык. И я это сделаю в самое ближайшее время.

Они почти одновременно выключили свои сотовые.

Янис-Крыса подошел к окну и через жалюзи стал смотреть на центральную улицу города. В ту ночь, когда разнесли кабак Рыгалова, Янис был в своем загородном доме с Асей и еще двумя-тремя своими близкими друзьями, здесь он чист.

Значит, можно сделать следующие выводы. Первый – Рыгалов намеренно, без повода, наехал на него, чтобы вызвать его на конфликт. То есть Кадык поступил по принципу: лучшая защита – это нападение.

Второй – кто-то очень похоже косит под Крысу, чтобы подставить и окончательно поссорить с Рыгаловым. (Вариант – происки сук-оперов.)

И третий… Вот о третьем Крыса, суеверный, как все бандиты, боялся даже думать. Третье касалось области мистики, где ничего не могли решить ни «Узи», ни «АК», ни тротиловые бомбы. Третье, думал Янис, насмотревшийся по видаку фильмов ужасов, где-то есть двойник, мой двойник, о котором я не знаю. Да, двойник или тот, кто легко может превращаться в кого угодно, то есть оборотень.

Янис передернул плечами, как от холода. В таком случае возможно, что и Рыгалов не имеет никакого отношения к разборкам в порту, где замочили моих бойцов.

Нет, решил Янис, лучше не заморачиваться, а то точно крыша съедет, станешь, как те зоновские «овощи», жрать свое дерьмо колхозными вилами.

«Однако Рыгалову нужно предъявить, – вновь заводил себя Крыса, – обязательно надо предъявить. Я забью ему стрелку».

На улице июльская тридцатиградусная жара. Мысли плавятся, как мороженое, упавшее на раскаленный асфальт. Переполненный, душный, пыльный трамвай. Поношенная одежда и обувь, набитые продуктами авоськи и хозяйственные сумки. Запах пота, тухлой рыбы, женских выделений, дешевого одеколона, застарелого водочного перегара. Хмурые лица. Из-за любого пустяка люди начинают огрызаться и переругиваться. Разговоры: очередные выборы, клянут демократов, надеются на коммунистов. Рост цен. Нищета, безработица, преступность, отсутствие перспектив.

Мимо трамвая, обгоняя его, мимо этих тесно прижатых друг к другу, как кильки в бане , исходящих потом людей, в роскошных, просторных иномарках с кондиционерами едут другие люди. Лучше ли они? Не знаю. Знаю только, что они другие. А тут еще десятилетний мальчик упал в обморок. Думали, от духоты. Оказалось – от голода. Кто-то стоит, кто-то сидит, кто-то уже лежит, тесно и нечем дышать; трамвай как метафора нашего общества.

Где ты, мое поколение? Мучаясь духотой и похмельем, думал я.