Николай Романов - Байкеры

Они всегда так хоронят покинувших колонну. Если от покойника что-то осталось и он не угодил под гусеницы единственного на много километров вокруг трактора, а отдал концы в пустой квартире с множеством изгаженных самопальной химией кастрюль, то счастливчика везут в траурной мотоколяске, одетого в черное и со шлемом на голове. Все обдолбанные. «Зароем там, где много травы», — так они говорят.

Они не закрывают глаза своим мертвым. Они сами хоронят своих мертвых. Что за жизнь, если такая смерть? «In the wind», как говорят байкеры в Калифорнии, то есть ширнуться — и вперед, с ветерком.

Кею запомнилась сальвадорская calabozo, тюряга. Туда он угодил по собственной глупости, поддавшись на уговоры симпатичной pingo, шлюхи-латиноски, навестить ее дома, а не трахаться в грязи за пулькерией, тропическим вариантом нашей распивочной. Его стукнули по затылку, не успел он спустить штаны, и оттащили за ноги в каталажку. Через пару дней приехал comandante, начальник, и наорал на босоногих полицейских за то, что ошиблись и взяли не того. В тот раз Кей «работал» на местную власть.

Но за эти дни он успел до одури нанюхаться сладкого запаха травы каннабис. Ее пучками выкуривали соседи по камере — мелкие бандиты, крестьяне-должники и дезертиры, которые постоянно пребывали в состоянии en ganchos, под кайфом. На второй день Кей не выдержал и после пары затяжек ему уже было все равно, где он и почему. Все вокруг вызывало только приступы бессмысленного смеха. Даже едва поднимающееся над землей окошко калабозо, которое надзиратели, бродившие снаружи, использовали как очко сортира, веселило его. А когда за ним приехали из отряда, он свалился на землю от хохота. До того потешными казались ему растерянные физиономии его друзей.

Утром следующего дня он съел всю еду, что смог найти в разбитой минами деревне, и с тех пор редко баловался травой.

Пошла хорошая дорога, и Кей отпустил ХаДэ на свободу.

Скорость — уже допинг. Плюс немного другого допинга, по желанию. К чему умирать раньше, чем узнал кайф скорости?

Навстречу ХаДэ несся байк с двумя парнями. Сидевший позади вынул из кармана бандану, и яркий лоскуток весело затрепыхался на ветру, разом оживив тоскливую серость дороги. Двумя руками пассажир покрутил тряпочку в воздухе, собрав ее в жгут, и накинул бандану водителю на глаза. Он держал бандану на манер конской узды, а водитель бросил руль и широко развел руки в стороны. Байк поравнялся с ХаДэ, и водила решил ухватиться за руль. Пассажир стащил бандану с байкера, и оба восторженно загоготали, словно сдали ответственный экзамен.

— Такой трюк не всем удается, — пояснил позже Кей Кока-Лоле, — но каждый норовит попробовать. На моих глазах от этого втерло в асфальт не одного дуралея. Пребывающий в тупости сдохнет по глупости.

Кей прибавил газу. Оставалось забрать Вторника, обитавшего в крохотном городке, в тени большого Города.

…Вторник раскрасил гараж под небо и море. Получилось аляповато, но стиль примитивиста-неудачника с лихвой компенсировался внутренней энергетикой самого художника, органично смотревшегося на фоне вздымающихся волн и ярко-оранжевого солнца, нависшего над Кеем.

Года два назад Трибунал вытащил Вторника из жуткой уличной драки. Одной из тех драк, где на кон ставится чужая жизнь, а своя не стоит ничего. Тогда ярость вытесняет все остальные чувства, а благоразумие отступает перед настойчивым желанием сплющить селезенку противника.

Отбив залитого кровью парня у толпы разъяренной шпаны, Трибунал привез его к себе домой и несколько дней выхаживал как раненого бобика. Чего ради он потащил его к себе, а не в больницу? Причины подобного поступка остались загадкой для Кея. Тогда он отнес их на счет сверхъестественной интуиции Трибунала.

В углу гаража, на манер иконы, висел подарок Трибунала — широкополая кожаная шляпа, ни разу не надеванная. Видимо, парень считал святотатством таскать такую вещь на людях.

«Тоже интересно, — думал Кей, сев на верстак, прислонившись спиной к металлической гаражной стене и закрыв глаза. — Трибунал иногда делает подарки, к которым одаренные относятся с величайшим почтением. Ему тоже дарят — на день рождения, например. Или нет? По-моему, никто не знает, когда у него день рождения… Не важно. Трибунал получает подарки, но не хранит их, поручая мне продать вещицы, а на деньги купить всем еды и пива».

…Кей не знал, зачем он рассказал Вторнику, что кто-то пытался сломать дверь гаража. О Шторме он не упомянул. Все равно Шторм мертв. О мертвых либо хорошо, либо ничего. А поскольку ничего хорошего о Шторме припомнить нельзя, оставалось молчать. Зато Кей вслух предположил, что в гараж ломились, вероятно, Свистуны, из подлости решив изувечить ХаДэ. Вторник, невнимательно выслушав рассказ Кея, горячо поддержал версию о Свистунах. Точно, дескать, больше некому, это они, а то кто еще! И прочее в том же духе —

Вторник сновал по гаражу, запихивая попадающие под руку вещи в седельные сумки необъятного размера. Он без умолку трещал, что на него не похоже. Он казался взволнованным. Он старался не смотреть на Кока-Лолу, которая, в противоположность взбудораженному хозяину гаража, внимательно за ним наблюдала и временами улыбалась каким-то свом, тайным мыслям.

— Заметил? — Кока-Лола медленно взобралась на седло, и ее тонкие руки обхватили Кея. — Твой друг на меня глаз положил…

— Да ну? — безучастно произнес Кей, заворачивая крышку топливного бака. «Хватит ли горючего?»

— Плевать тебе на чувства девушки! — обиделась Кока-Лола. — Я месяц жду, когда ты меня ревновать будешь! Вот тебе шанс!

Кей недоумевающе оглянулся.

— Шанс?

— Вторник ко мне клеится! — горячо зашептала Кока-Лола, прильнув губами к уху Кея и косясь на парня, запиравшего двери гаража. — Вот увидишь, он будет ко мне приставать!

Кей сначала не понял, а когда до него дошло, он громко захохотал и хлопнул себя по коленке. Девица онемела на миг от такого пренебрежения. Она больно стукнула Кея по спине кулачком, но он уже не обращал на нее внимания, обдумывая маршрут.

О том, что не обратил внимания на ее признание, Кей пожалеет. Но позже. Сейчас им предстоял неблизкий путь к Злому.

Они свернули с шоссе и преодолели метров триста по узкой дорожке, поросшей густой травой и прикрытой сверху тяжелыми лапами ельника. Байки Кея и Вторника выкатились на небольшую поляну, очутившись словно на дне глубокой ямы с зелеными склонами, так плотно стояли со всех сторон старые хвойные деревья.

Посередине возвышался большой двухэтажный дом и несколько строений поменьше, словно малыш рассыпал на траве кубики из игрушечного набора. И дом, и постройки сооружены из толстого бруса, на века, подведены под железные крыши, а небольшие оконца снабжены массивными ставнями.