Майкл Блумлейн - По живому

Сижу ли, лежу ли —

Я люблю тебя.

Взбираюсь ли на гору,

Плыву ль по реке —

Я всегда с тобою,

Я люблю тебя.

Из двух вишенок улыбка,

Ягодиц смородиновое желе,

Бедра – сейчас, немедленно

В пищу пещерному человеку.

Трах, трах, трах —

Слова непристойные,

Раскачались в движении знойном.

Я люблю тебя, моя львица,

Я хочу вгрызаться в тебя,

Глубоко проникая...

– Давай сюда, – вдруг врезался женский голос. На кассете затрещало.

– Я еще не закончил.

– Хватит уже. – К треску добавился хохот.

– А сейчас говорит львица, – зазвучал женский голос в полную силу. – Ее рассказ о себе. Она в джунглях. Она гордая. За ней гонятся мужчины. Она...

– Какие мужчины? Ты моя, Фрэнки де Леон.

– Подойди сюда.

Опять потрескивание в магнитофоне.

– Ну, иди же сюда.

Тишина, потом опять треск. Частые дыхания, едва слышная дробь, похоже, барабана из глубины спальни.

– Тебе так хорошо?

– Да, попробуй еще чуть ниже.

Трение, звуки передвигаемых галек в воде.

– Не надо. – Наступила пауза, а потом раздался громкий треск. Далекие обрывки голосов...

– ...Сюда. Да. Хорошо. Терри. Да...

Дальше кассета просто шипела. Никакой записи. Фрэнки наконец протянул руку и выключил. Он уже слышал голос этой женщины, вероятно, она тоже здесь живет. Фрэнки впервые почувствовал стыд. Тот человек обладал ее телом. Она пропала, как и он. Это убийство. Двойное.

Что необходимо сделать – найти их обоих. Его и девчонку. Задать вопросы, выяснить эту связь. Он нахмурился. Какую девчонку? Какую связь? Все это абсурд...

Фрэнки оборвал свой поток мыслей. Спокойствие...

Очень хотелось выпить. Фрэнки обыскал всю квартиру, в том числе спальню, но ничего не нашел. Порою ему хотелось кричать, но от страха и чувства обреченности он молчал. Рассматривал телефон, приткнувшийся камнем на полу в гостиной – молчаливый свидетель его помешательства и одиночества. Он ничего не помнил – ни имен, кому можно позвонить, ни телефонов. Эти ворота, как, впрочем, и другие, для него закрыты. Он вернулся в свой угол, там были стены, определенность границ, хоть что-то прочное. Притулился на корточках, несчастный, одинокий и всеми забытый...

Вдруг зазвонил телефон.

Фрэнки от неожиданности весь содрогнулся. Телефон прозвонил снова. Фрэнки не решался ответить. Три... четыре... пять... На восьмом звонке он как бы очнулся и торопливо схватил трубку.

– Алло? – прозвучало в трубке. – Фрэнки, это ты? – Голос был незнакомый, женский. – Алло? Это 555-5217?

Фрэнки взглянул на номер на пластинке и кивнул.

– Извините. Я, должно быть, ошиблась номером.

– Подождите...

– Фрэнки?

– Кто это говорит?

– Это твоя мать. Что-нибудь случилось?

– Моя мать?

– Да. Что, в это так уж трудно поверить?

– Мать?

– Тебя так плохо слышно. Говори в трубку.

Он прижал трубку к губам.

– Скажи, что случилось? – настаивал голос. – Ну скажи же.

Ему нечего было ответить.

– Ты что, накачалась наркотиков, Франческа? Скажи, что нет.

– Нет.

– А где этот парень? Терри. Он там? Вы поссорились?

– Он ушел.

Наступила пауза. Напряженный Фрэнки не клал трубку, желая узнать, что последует дальше.

– Ты мне ничего не рассказываешь.

– Я мало знаю.

– Ну, это другое дело.

Фрэнки кивнул, удивляясь пониманию этой женщины.

– Я говорю о семье, Франческа. Ты изволишь шутить. А мне не до шуток.

– И мне тоже.

– Я рада это слышать. Я приеду через неделю. Девятнадцатого, во вторник. Надеюсь, увидимся.

– Скажи, как ты выглядишь?

На том конце провода холодно молчали. – Да разразит меня Бог, но я не могу ждать, когда ты состаришься. Не все ж персики со сливками. Стараюсь выглядеть красивой, и в этом нет ничего зазорного.

Фрэнки хотел еще поспрашивать, но не стал: женщина, вероятно, и так уже сходит с ума.

– Мне нужно будет походить по магазинам, – сообщила женщина. – Вернусь разве что к полудню.

– Вернешься куда?

– Домой, куда же еще?

Фрэнки раздумывал. Женщина говорила так уверенно... – Может, встретимся.

– Я буду у ресторана "Редженси". Часов так около двенадцати?

– Чувствую, тебе хочется мне что-то сказать. А вдруг ты и сможешь мне помочь...

– Ну конечно. – Послышалось шуршание бумаги, потом шелест – перелистывалась записная книжка. – Та-а-к, девятнадцатое, вторник... так я сказала?

– Вторник?

– И постарайся хорошо выглядеть, дорогая.

– Тебе известно, как я выгляжу?

– Я знаю, как ты можешь выглядеть. Ты всегда была красивой, Франческа. Очень красивой.

Неожиданно Фрэнки засомневался. Он опять в ловушке: о нем все все знают и как-то рассчитывают на него, а он о них ничего не знает. Им он понятен; а себе – нет.

– Ну, так наденешь на себя что-нибудь?

Фрэнки пытался уклониться от встречи, но женщина сама вдруг прервала беседу.

– Мне нужно бежать, дорогая, – она чмокнула в трубку. – Люблю тебя.

Связь прервалась.

Фрэнки долго смотрел на телефон, пока голос оператора не попросил положить трубку. Опять он чувствовал себя насекомым в тенетах паука или пришпиленным булавкой на доску коллекционера, а вокруг собрались любопытные, они шепчутся, трогают руками. Закричать бы сейчас...

В горле пересохло.

Ему необходима помощь.

Друг.

Больше всего на свете он хотел уснуть и очнуться нормальным человеком.

Терри вернулся домой к полудню, в руке длинный цветок в обертке из зеленой папиросной бумаги. Войдя, позвал Фрэнки. Скинул пиджак в пустой спальне и направился по коридору.

Фрэнки спал на софе, по-прежнему в рваных джинсах и рубашке с русалкой. На лице – лучи закатного солнца. Терри не переставал удивляться, сколь тихая она во сне. В эти минуты он ее особенно любил. Фрэнки походила на ребенка из сказки. Как женщину он ее тоже любил, хотя здесь все было не так просто. Он прошел в кухню, развернул бумагу и сунул цветок в банку. Включил кран набрать воды – сразу застонали трубы. Фрэнки проснулся.

– Кто там?

Терри вышел из кухни с цветком. – Фрэнки, это тебе.

Фрэнки сел, продирая сонные глаза. – Я так крепко спал.

– Это гладиолус, – многозначительно молвил Терри. – Я хочу помириться с тобой.

Фрэнки вертел в пальцах толстый стебель, собираясь с мыслями. – Терри, – начал он, но слова застревали. Назвать мужчину по имени значило признать между ними связь. Он молчал. Потом попытался снова: – Мне нужна твоя помощь.

Терри тотчас подошел к софе и, встав на колени, стиснул руки Фрэнки своими. – Мы единое целое, бэби. Я сделаю все, что нужно для нас.

Фрэнки одеревенел от прикосновения и едва мог что-либо произнести. Осторожно, чтобы не разозлить этого человека, он убрал свои руки. – Мне необходимо поговорить откровенно. Я не знаю, к кому еще обратиться.