Феликс Кулаков - Как я охранял Третьяковку

Расселись мы на «восьмерке», выпиваем, закусываем, славим честного Рашина. С нами и Иван Иванович Чернов. Ваня не играл в футбол, он даже вовсе не умел в него играть. Из всех видов спорта он признавал только черноголовскую разновидность татарской борьбы на поясах. Соревновался Ваня в основном со своими родственниками. С папой, например. Причем при этом дюжий Ваня трогательно сетовал на свою относительную физическую немощь:

– Не могу я, Фил, с отцом бороться… У меня ноги слабые! – сокрушался он.

Футбол же, повторюсь, был бесконечно далек от Ивана Ивановича нашего. Однако это досадное недоразумение никак не мешало ему демонстрировать самое главное качество классного форварда: оказаться в нужном месте в нужное время. Ящик пива и несколько фунтов креветок делали восьмерку очень даже подходящим местом, ну а времени-то было хоть отбавляй. Особенно у Иван Иваныча, который имел непосредственное служебное отношение к объекту «восьмерка».

Не раз упоминалось уже, что проживал он в славном городке Черноголовке. Мотаться домой в промежутках между двумя днями нашей смены Ваня считал совершенно излишним. На дорогу у него уходило часа четыре. Путем простейших арифметических вычислений получалось, что если работу закончить в восемь вечера, то пока доедешь до Черноголовки – уже и обратно пора, сторожить Врубеля с Кипренским.

Исходя из этих всех соображений, Ваня пробил себе по административным каналам ночевку на мягких скамьях в бывшем вытрезвителе. Больше того, он считался на «восьмерке» начальником, ибо был рукоположен в старшие сотрудники.

В ваниной инвалидной команде блистали такие жемчужины коллекции, как Витя Гвоздев и брат евоный Коля; немногословный и прямой как рельс большевик-ленинец Орленко; вчистую списанный из Третьяковки дебил Романычев; собака Гитлер неизвестной родословной; и собственно наш лирический герой – Саша Коровкин. Все они (кроме собаки и почему-то Романычева) одевались в прекрасную черную униформу густо посыпанную яркими нашивками и шевронами. Это их сразу выгодно позиционировало.

Если, глядя на сотрудника Горобца и его шотландский пиджак в аутентичную клетку клана МакДуглов, сложно было предположить, что перед тобой частный охранник, то восьмерочные башибузуки за версту внушали самые теплые чувства. Такие они были бравые молодчаги, эх! Прямо батальон капелевцев из кинокартины про Чапаева. Дивизия «LSSAH» выходит на парад-алле съезда НДСАП в городе Берлин… Фюрер доволен как маленький ребеночек.

А вот в штатском платье Коровкин смотрелся гораздо менее выигрышно. Блин, он вообще никак не смотрелся!

Как-то в пору летних отпусков обнаружилась острая нехватка живой силы на этажах. По такому случаю Коровкина, как и всех прочих колченогих приказом Верховного Главнокомандующего срочно призвали под гордые знамена ударных соединений «Куранта». Кое-как в спешке поднатаскали, и с маршевой ротой отправили на передовую. Правда, попал Коровкин на свое счастье не в самое пекло, а ко мне – на второй этаж.

С болью в сердце осмотрел я его нескладную, мосластую и кадыкастую фигуру. Выглядел он почти мультипликационно – что-то вроде ранней версии диснеевского пса Гуффи, только очень унылого, сосредоточившего в себе всю скорбь нашего несовершенного мира.

Мощные крестьянские запястья сантиметров на десять торчали из куцых рукавов кургузого пиджачка, брюки больше походили на модные в ту пору у продавщиц с мелкооптовых рынков штанишки «капри-клеш», а галстуков таких оригинальных я вообще давно не встречал – легендарный «индийский огурчик», завязанный в преогромный узел. Судя по характерным заломам – лет эдак двадцать назад. Настоящий пуленепробиваемый нижнекамский кримплен, продукт высоких технологий времен экономной экономики и стыковок «Союза» с «Апполоном». У Фродо Бэггинса была кольчуга из мифрила , подарок добрых эльфов, а у Коровкина – гаврилка из кримплена, подарок папе на свадьбу от кузена-агронома.

Уши бойца торчали как две тарелки космической связи, буквально отбрасывая тень. Пузцо вместе с пиджачком как-то ассиметрично оттопыривалось. Носочки «старшина в отставке» и дивная кружевная сорочка с колоссальным воротником в стиле «Песняры-Сябры, гоп-гоп!» сочными, размашистыми штрихами завершали портрет тотон-макута Коровкина. Дискотека восьмидесятых, словом. В клуб приехал ансамбль из райцентра. Будут танцы и песня про малиновку. Не исключена массовая драка с соседней деревней на карданных валах.

«И куда мне, интересно, ставить это замечательное чучело?» – задумался я.

Налюбовавшись на Коровкина вдоволь, спрашиваю его с тоской:

– Ты что же это, Сань, костюмчик с трупа снял, что ли?

Коровкин аж присел от неожиданности:

– С какого трупа, Фил?!

– С такого! С мертвого. Или ты его в машине стиранул? Отжимал оборотиков так на восемьсот, да? У меня был, понимаешь ли, похожий случай…

– Нету машинки стиральной у нас. А что?

– Тогда какого хера у тебя штаны до колен? – не выдержал я. – Что это, блять, за демонстрация протеста? Здесь вот, по-твоему, что – Третьяковская галерея или пионерская зорька?

Коровкин потупил очи:

– Ну… а что не так-то? – поинтересовался он, подрагивающей рукой расправляя свой фантастический галстук. Аксессуар не поддавался.

– Да нет, – говорю, – все прекрасно. Сегодня ты в шортах. Завтра Лариосик в кедах придет. Послезавтра Гжельский вообще штаны надеть забудет. Шарады-горелки. Все отлично!

Сотрудник был смущен и напуган.

– Это еще со школы, с выпускного бала костюм… – застенчиво пробубнил он.

Я чуть не прослезился, услышав от Саши Коровкина словосочетание «выпускной бал».

– Ладно, – сразу смягчился я. – Будем называть это оксфордским стилем.

– Чего?

– Ну про мистера Бина смотрел телепередачи?

– Про кого?

– Так… – сказал я. – Следующая станция Вылезай. Обязанности помнишь? Перечисли основные.

– Ну это… Чтоб не кушали еду в залах… Потом, чтоб не хулиганили… Чтоб картины руками не трогали… – Коровкин напрягал все свои невеликие силы. – И это… Еще чтоб по лестницам не бегали.

Вот ведь скотопёс… Пытаясь подавить раздражение в голосе, я спросил:

– Коровкин, дорогой ты мой человечек! У тебя выпускной бал после какого класса был? После третьего?

– А что, я что-то забыл?

Эта его странная манера переспрашивать перестала уже меня забавлять.

– Ну, это если мягко говорить, и не вдаваться в подробности. Соберись, мать твою!

Коровкин был в панике. Чтобы как-то снять возникшую напряженность я задал ему несложную задачу:

– Подскажи-ка, братец, как до «третьей» зоны пройти?

Не в силах выразиться словами, он принялся руками показывать направление. Разумеется, совсем не туда.