Феликс Кулаков - Как я охранял Третьяковку

Остальное время проходило в малопродуктивных дискуссиях «про вообще», и, повторюсь, в таких же бесполезных мечтаниях. Леоныч рассказывал нам про механизмы намыва бабла с помощью издательского дела, мы слушали его, раскрыв рот.

По его словам нашей главной целью будет отнюдь не воспитание молодежи в духе здорового образа жизни и физической культуры. Вернее, не только это. Настоящим приоритетом является получение высокого рейтинга в неких агенствах, через которые идет размещение модульной рекламы. Мол, от этого напрямую зависит как ее объем и качество, так и ее стоимость. А от этой стоимости уже пляшет и тираж, и зарплата, и все остальное. И он, наш Вождь знает сразу несколько быстрых и верных способов добиться для нашего журнала приличного рейтинга. На просьбы раскрыть тайну Золотого ключика Леоныч отвечал тактичным, но твердым отказом.

Между строк и заметки на полях. По прошествии нескольких лет я действительно вплотную столкнулся с темой размещения модульной рекламы в прессе. Все оказалось, конечно, не совсем так, как описывал Леоныч.

Много времени и сил было потрачено на обсуждение такого архиважного момента, как презентация . Леоныч настаивал на максимально роскошных торжествах. По его замыслу это было быть НЕЧТО, что-то абсолютно глобальное, одно из самых значимых культурных событий десятилетия. В сценарии фигурировали и живые слоны, и медведи на велосипедах, и фейерверки, и катание гостей на пароходах по Москве-реке, и военный оркестр, и показательные выступления экстремальных спортсменов, и Cristall ведрами, и черная икра лоханями, и тетки из лучших модельных агентств, а может быть, даже и из «Доллс».

Против «доллс» я, конечно, ничего не имел, но все же высказывал осторожные опасения по поводу подобных безумств. Не слишком ли? – спрашивал я в беспокойстве. Не накладно ли выйдет приглашать живых слонов-то? Они ж, поди, жрут… Да и пароходы – это, по-моему, явно лишнее. Вот медведи на великах – это круто задумано, в этом что-то есть. Медведей, наверное, можно будет как-то провести по теме маунтинбайка. Но и то я не уверен в целесообразности. Вдруг случатся осложнения с «Гринписом»? На хер оно нам надо…

Леонов в ответ только поднимал меня на смех и корил за местечковость мышления. Он авторитетно заявлял, что во-первых, от презентации во многом зависит успех всего предприятия, а во-вторых, экономить на имидже и представительских расходах – распоследнее лоховство! В конце нонцов, это не принято в кругах московского бомонда, истеблишмент нас просто не поймет.

Что же касается «Гринписа», то он, Леоныч вообще вертеть хотел этот «Гриппис» на чурлёнисе . Если хоть один «зеленый долбоеб» появится на горизонте, то специально нанятый взвод спецназа ГРУ порвет его на куски и съест, запивая лимонадом.

– Короче, только пароходы, и только слоны! – крепко стоял Леоныч на своем.

Больших трудов мне стоило убедить-таки коллектив устроить презентацию поскромнее, без всей этой дикой азиатчины. В конце концов был достигнут такой вот компромисс: решили снять на ночь «Метрополь», и выписать из Англии Prodigy. И девок, конечно! Самых наилучших! Дебатировался вопрос по поводу Red Hot Chili Peppers и Oasis, но на них я инвесторского бабла в последний момент пожалел.

– Ничего, вот встанем на ноги – подтянем «перцев» на годовщину! – пообещал я.

По части народного творчества достижения тоже были. Пусть скромные, но были. Мы с Леонычем на пару родили ни много ни мало, а обложку первого номера. Созерцание капель воды и ветвей сакуры оказалось ненапрасным – Главного редактора пробило-таки на аццкий креатив. Хотя того количества травы, которой он скурил в Инженерном вполне могло хватить и на нечто большее.

Как сейчас помню, когда Главный редактор, взволнованный и осененный прибежал ко мне, я подменял Гендоса-Горбуноса в подвале. На «ноль-седьмом» посту.

– Фил! – заорал он еще издали, распугав группу подростков.

– Что?! – отозвался я зычно.

Главред в три прыжка покрыл разделяющее нас расстояние, обнял меня так крепко, что аж ребра хрустнули, с легкостью подбросил в воздух, и наконец радостно гаркнул прямо в ухо:

– Я придумал первую обложку!

– Ну давай, – говорю, опасливо отодвигаясь, – порадуй старика.

Леоныч немного отдышался и начал радовать:

– Представь!..

– Представил! – с готовностью отозвался я.

Опыт общения с творцами и художниками всех мастей у меня к тому времени накопился немалый. Один Кулагин с его оригинальным песенным жанром чего стоил. Секрет прост. С творцом, впавшим в созидательную лихорадку, как и с сумасшедшим лучше не спорить. С творцом надо во всем соглашаться. Будет совсем хорошо, если еще найдутся душевные силы его похвалить. Хотя в большинстве случаев это очень непросто.

Но Леоныча было не так просто сбить с толку. Он сделал резкий отрицающий жест:

– Рано! Я еще ничего не сказал.

– Блин, давай дальше! – я изнывал от нетерпения, хотя и был немного уязвлен в своей профессиональной гордости: Главный художник-то – все-таки я.

Леоныч взъерошил мне волосы и замахал руками:

– Короче, представь. Синее-синее, безоблачное небо. Нет, пара облачков есть… Ну так, сзади. Солнце. Горы. На самой вершине самой скалистой горы стоит такой мощнорукий кекс…

– Как ты? – уточнил я.

Леоныч не заметил подколочки:

– А? Ну да… Как я. Такой неформальный, экстремальный, набитый весь, с пирсингом в носу. Ну вот типа Киддиса, только стриженного.

– Пирсинг одобряю, Сань! И Киддиса тоже. А чего он там стоит? На горе-то?

– Ты будешь слушать?!

– Буду!

– Он там стоит, как ты уже, наверное, догадался не просто так. Он там стоит с велосипедом. С могучим горным даунхилом фирмы «Kona». И он собирается вот-вот с горы на нем съехать.

– Блять, да он герой! – воскликнул я в восторге.

– И еще он целует крест! Перед спуском, понимаешь? – Леоныч продемонстрировал как именно мощнорукий Киддис целует предмет культа. Получилось это у него чрезвычайно впечатляюще.

– Н-да… Жирняво! – искренне похвалил я для начала. Однако потом добавил: – Но логотип «Kona» надо будет замазать. А крест придется совсем убрать.

– Почему?! – завопил Леоныч. – В кресте же вся изюмина!

– Сейчас объясню почему…

Тут я отвлекся, так как мое внимание привлек бородатый и хайратый гражданин в бывалой брезентовой штормовке. Хайратый гражданин намеревался осмотреть третьяковские достопримечательности с сорокалитровым рюкзаком «Ермак» за плечами. На ногах он имел страшные, подбитые гвоздями-дюбилями туристические говнодавы, а его редкие нечесаные волосы были перетянуты на шишковатом лбу замызганной хипповской ленточкой. Дитя цветов, бля, понятно…

– Аллё, товарищ! – позвал я его ласково.