Сергей Полищук - Адвокат Дайлис и другие

А дальше события развивались и вовсе неординарно. В маленьком городе Н., где жили обе женщины и откуда они приехали буквально несколько минут назад – в славном этом городке под Одессой, нашлись сведущие люди, которые им сказали, что в Одессе на улице Богатого живет такой человек: он это может сделать за деньги.

«Он это может сделать за тридцать рублей и ваша дорога», сказали, если уже быть точным, сведущие люди.

– Товарищ заведующий, тридцать рублей, – это же не маленькие деньги, это же по-старому: триста! Товарищ заведующий, какие деньги пожалеешь для своего ребенка?!

И вот несколько дней спустя после этого разговора она, старуха, сама отправилась в Одессу, разыскала улицу Богатого, а на ней нужного человека, нужный человек подтвердил все, что касалось его специализации и суммы вознаграждения, но, когда еще через несколько дней – вчера – согласно договоренности он сам прибыл в Н. и взглянул на ее дочь, он уже сказал: это будет стоить пятьдесят рублей.

– «Это будет стоить пятьдесят рублей, – сказал он, – и деньги уперод!».

Но и это еще не все о его невообразимой непорядочности, не знающей, можно сказать себе равных! Потому что, как нетрудно догадаться, приехавший из Одессы «специалист» оказался самым обыкновенным прохвостом. Он не только не сделал того, что должен был сделать («Роза, расскажи ты, как он не сделал! Расскажи товарищу заведующему… товарищ заведующий – он все равно, как доктор. ему можно все говорить… товарищ заведующий, правда, вы как доктор?»). Итак, он не только ничего не сделал, ко даже и того более…

Чтобы все было, «как у людей», старуха к его приезду сварила «холодного» и спекла «штрудель». Она купила бутылку вина и, чтобы, как у людей» позвала в гости пожилую соседку: как вроде бы обручение. Так он, этот негодяй, не только сам съел все холодное и слопал штрудель, сам высосал вино, но когда они с соседкой ушли, а «молодых» оставили наедине друг с другом…

– Роза я тебя прошу, расскажи: как он не сделал, – настаивала старуха, – как этот аферист, этот паршивый босяк, чтобы ему светлого дня не было и чтобы земля, по которой он ходит…

Но Роза, природная застенчивость которой была, по-видимому, так же велика, как ее уродство, ничего не могла или не хотела говорить. Девический румянец, милая улыбка застенчивости не сходила с ее лица, изборожденного морщинами, усеянного бородавками и маленькими конскими хвостиками волос, закручивающихся на концах колечками, а, когда ее взгляд соприкасался со взглядом Дайлиса – Дайлис, несмотря на свой возраст и некоторую свою угловатость и неряшливость был недурен собой, – когда их взгляды встречались, в глазах женщины появлялись уже и не.кие игривые лучики, свидетельствующие о немалых запасах любви и нежности, хранящихся в ее сердце, а румянец вспыхивал, превращаясь в густые бурые пятна на лбу и на подбородке.

Да, собственно, и рассказывать больше было не о чем. Все съев и выпив (вылакав, сукин сын!), и прихватив заранее выплаченные ему деньги, негодяй, воспользовавшись окном, исчез чуть ли не в ту самую минуту, как старушки их покинули, скрылся, и теперь весь вопрос заключается в том, как эти деньги вернуть.

Вот с этим-то и приехали в проклинаемую ими теперь Одессу, обе женщины, мать и дочь, и прямо с вокзала прибежали «до адвоката». Им нужен был «хорош адвокат» и при том не свой, не местный, где «все они купленные-перекупленные и все заодно».

И, конечно, будь Дайлис хоть немного умней, не веруй он так свято во всемогущество советских законов, но объяснил бы своим клиенткам, что помочь им ничем нельзя именно в силу несовершенства самих этих законов, которые, конечно, очень хороши и находятся на страже трудящихся, только одних трудящихся, а не всяких там мошенников и прохвостов, но в иных случаях… Ему, может быть, впервые зa всю его жизнь пришла в голову такая крамольная мысль, но уж высказать ее вслух он не мог никак, а потому очень разнервничался, стал даже кричать.

– Как вам не стыдно! – кричал он. – Как вам не стыдно чтобы приходить в советское учреждение и чтобы спрашивать такие глупости! Здесь советское учреждение или синагога?

Он особенно стыдил их за полное отсутствие политической грамотности.

– Откуда вы приехали? Вы интересуетесь политикой, вы читаете газету «Правда»?

Последний вопрос был уже и вовсе нелеп, или, по крайней мере, таким он показался старухе. Читать газеты, «Правду», или какую-нибудь другую: разве они существуют, чтобы их читать? В газету хорошо завернуть халву, если ее дают в магазине, накрыть газетой кухонный столик. Ею, как всем известно, можно воспользоваться в уборной. Но – чтобы ее читать?!

– Сколько мы вам должны? – скучно спросила она, вставая и собираясь покинуть консультацию. Спросила, не скрывая своего разочарования, даже презрения к этому учреждению, а Дайлис сказал, что ничего не должны поскольку на глупые вопросы он не отвечает и денег в таких случаях не берет.

Он снова попытался ей напомнить что она находится в советском учреждении, в лучшей в городе юридической консультации, где стоит переходящее красное знамя, висят вымпелы победителя социалистического соревнования и портреты вождей, а не в синагоге или какой-нибудь частной лавочке, но недобрый взгляд старухи говорил о том, что лучше бы она была как раз в одном из этих последних мест, где нет портретов, не висят даже вымпелы, но зато, может быть, там…

– Роза – сказала она не без ехидства, – может, мы, и правда, пойдем у синагогу, как нам советует товарищ заведующий?

Расстались они во всяком случае не дружески.

Чего только не выдумает жизнь, чтобы посмеяться над теми, кто меньше всего приемлет над собой насмешку?

С тех пор, как две курьезные женщины из районного городка Н. побывали у Дайлиса в юридической консультации прошло около года. И вот однажды довелось Дайлису побывать в командировке в их городке, там он разволновался, перенес инфаркт, и болезнь надолго приковала его к больничной койке. А поскольку был он человек одинокий, никого из близких у него давным-давно не было, то и мытарился бы он там Бог знает, сколько времени, всеми забытый и никому не нужный, если бы случайно не обнаружили его в местной больнице две его тамошние клиентки и не забрали к себе

Они оказались душевными людьми, довольно быстро подняли его на ноги, и домой, в Одессу, он возвращался уже не один а с новой женой. Вернее, вначале Роза, с ним приехала в качестве доброй знакомой, чтобы за ним ухаживать, потому что Дайлис, и поднявшись с постели был долгое время совершенно беспомощен, а после у него и осталась, и из просто «Розочки», как с некоторым привкусом ехидства вначале называли ее соседи, как-то так незаметно превратилась в «Розалью Семеновну, жену Дайлиса». А еще некоторое время спустя, продав в П. свой маленький частный домик, сюда перебралась и ее мать, и все они трое зажили относительно спокойно и ладно. На первых порах, во всяком случае.