Ирина Денежкина - Дай Мне!

Ляпу эти полгода я не видела.

И вот – весна. Всё цветёт и пахнет.

Я поехала на Юго-Запад к Нигеру и в метро встретила «мужа». Он не изменился – всё такой же по-щенячьи хорошенький. Глаза дурашливо блестят, губы виновато и неудержимо растягиваются в улыбку. Плечи подняты – может, удерживают рюкзак, а может, от смущения. Прохладно, но шапки нет. Торчат рожки.

– Кисонька! – громко обрадовался он, блуждая глазами где-то сбоку от меня…

Сидели опять на той же кухне. В комнате бесилась остальная группа. Сэм и Крэз отрывали друг другу головы, а Витя играл в GTA2. Жутко матерился. Видите ли, его менты каждые пять минут ловят. Плохая, мол, игра.

Все бухие. После репетиции. Ляпа пока не очень.

– Ты что будешь? Кофе?

– Давай пиво, морда…

Он обрадовался, с оглушительным хлопком открыл мне «Петровское».

Я сидела и смотрела на своего мужа и всё думала: дурацкий панк. Смешной. Дурной. И смотри-ка ты – муж. Да ещё и мой. Развестись что ли?

– Ляпа, давай уже короче разведёмся! – пошутила я неуклюже.

– Зачем? – встрепенулся он. – Я тебе надоел?

«Надоел!» Не виделись полгода…

– Ты безразличный, – быстро ответила я и торопливо отпила пиво.

Ляпины глаза приобрели осмысленное выражение. Глаза смотрели не в сторону, а прямо на меня. Он не понял. Я шучу? Да вроде без обычных приколов. Тогда что? Не понял, не понял, не понял. Потом понял.

– Я просто не думал, что у тебя ко мне какой-то интерес может быть…

У меня внутренне челюсть – хрясть на пол. Он «не думал»!!! Ну каково?

– Почему это? – заинтересовалась я.

– Потому что я маленький, глупый, уродливый панк.

Мне стало смешно. Так откровенно напрашиваться на комплименты мог только Ляпа. Ляпа-Шляпа. Простой и сложный в одном флаконе. Он лёгкий и весёлый, но что у него внутри? Только «Дай!… мне! Дай!… мне! Дай!… мне немного солнца»? Надо же – «уродливый панк».

– Я на комплимент не напрашиваюсь, – ответил он, понимая, что переборщил малость. – Может, я, конечно, утрирую, но в общих чертах ведь так и есть.

Пришёл Сэм, шумно порылся в холодильнике, ухмыльнулся равнодушно, глядя на меня и на вытаращенные Ляпины глаза. Ушёл.

Ляпа встал за ним, я думала, он уйдёт за Сэмом. И хорошо, меня вообще-то Нигер ждёт. Но Ляпа закрыл дверь в кухне и повернулся ко мне.

– Я люблю тебя, киска.

– Что?

Продираясь через смущение, как через колючую проволоку, сбросив дурашливое выражение, от чего лицо его стало некрасиво-напряжённым, Ляпа приблизился ко мне, тяжело дыша.

– Э…э… Ляпа…

– Хватит уже всякой фигни, – сказал он серьёзно.

И его язык оказался у меня во рту.