Банана Ёсимото - Амрита

– Слушай, от тебя за километр разит чесноком, – сказала я брату после того, как мы поели. – Тебе не кажется, что это немного подозрительно, если в девять утра ребенок вылезает из постели, весь пропахший мясным бульоном?

– Да. Об этом я не подумал.

– Ладно, держи жвачку. Вдруг тебе удастся их обмануть. – Я полезла в свою сумку, которую предусмотрительно взяла с собой, и достала оттуда пригоршню всяких жвачек и сосательных конфеток. Брат тут же зашелестел в темноте серебристой оберткой.

На улице не было ни души. Тишина. Старый день уже уснул, новый еще не проснулся. Время словно застыло.

Настроение было отличным, я шла по ночной улице и пыталась понять, чем же вызвано это приятное чувство какой-то завершенности, что ли. «Что я такого сегодня делала?» – думала я, и вдруг передо мной как живое встало лицо Джюнко. И сразу едва заметной болью кольнуло в сердце. Чему я радуюсь?! Ведь все так плохо. Все так ужасно, и никакого просвета впереди…

– Вот это да!! – вдруг воскликнул брат, глядя на небо.

Я посмотрела вверх и прямо над своей головой увидела ослепительную вспышку. Чиркнул по черному фону светящийся хвост. Комета. Белый, жемчужный свет еще некоторое время вспыхивал и переливался у меня перед глазами. Это длилось довольно долго – я бы могла загадать много – много желаний, если бы верила в то, что они сбываются. Но я не верила. Я просто стояла, задрав голову, и смотрела на миллионы сияющих звезд, которые продолжали висеть в небе и не собирались никуда падать.

– Сакуми, что это было? Комета или опять летающая тарелка? – спросил меня брат.

– Откуда я знаю? – улыбнулась я. – Это ты у нас специалист по НЛО.

– Это было так красиво!! Такой длинный хвост. Ну просто вообще!

Потом он помолчал и добавил:

– Я, кажется, понял.

– Понял что?

– Что когда ты вместе с кем-нибудь, кого очень любишь, и тебе по-настоящему хорошо, то тогда не важно, что ты видишь на небе – комету или летающую тарелку. И то и другое покажется таким красивым, что даже станет на секундочку страшно, – ответил брат.

В один из дней в послеобеденный час я заглянула в наш почтовый ящик и обнаружила там загадочный пакет на свое имя.

В пакете не было ничего, кроме аудиокассеты.

Адрес отправителя нигде не значился, а адрес получателя был написан крупным, уверенным – судя по всему, мужским – почерком.

Все это мне не очень понравилось, но любопытство пересилило – я решила послушать кассету. Честно говоря, я ожидала услышать что-нибудь вроде религиозной проповеди или рекламы стирального порошка, поэтому, когда из динамиков раздалась музыка, я здорово удивилась. Это была рок – баллада – красивая, но очень мрачная мелодия. Женский вокал. Всего одна песня и больше ничего.

Я окончательно перестала понимать, что происходит.

По-хорошему, надо было выкинуть эту кассету, и дело с концом, но что-то мне мешало. «А вдруг это не просто так? – думала я. – Вдруг во всем этом есть какой-то скрытый смысл?»

Баллада была на английском. После некоторых раздумий я засела за перевод. В результате получился следующий текст:

Закрой глаза и представь себе

ты совсем не та, что была раньше

самая стройная стриптизерша в баре

ты так умело двигаешь бедрами

давай поговорим о твоих безумных поездках

и о слякотных звездах

и о ловких опасных трюках

Закрой глаза и представь себе

что было, теперь прошло

На холме сияет хрустальный дворец

Ты торчала, прогуливала школу

А вчера вдруг приехал Брюс Бери

Помнишь его? Бешеный парень

Он мне казался таким крутым

Закрой глаза и представь

что тебя ожидает потом

Полуночная Золушка на дворцовом крыльце

Ты не знаешь, где лево, где право

Готова всех покусать

о ножах и вилках забыла – голодная как собака

не знаю, кто ставит здесь баллы

не знаю, кто правит здесь балом

и кто будет выть под закрытой дверью

обниму-ка тебя покрепче

но страх от этого не пройдет

Теперь все не так, как раньше

едва ли ты станешь прежней

я вспоминаю девчонку и ее слова

она мне их говорила

глядя на то, как я живу.

но ведь это все игра. Я тебя обнимаю

и уплываю в темноту – откуда я и пришла.

это все в шутку… не верь

Да-а… нельзя сказать, чтобы это хоть что-то прояснило…

Пытаясь понять, кто мог прислать мне эту кассету, я мысленно перебрала всех своих знакомых. Самой подходящей кандидатурой был Кодзуми – любитель тяжелого рока, поэтому, по своей привычке не откладывать дел на потом, я позвонила на Сайпан. Но мои подозрения оказались напрасными – Кодзуми ничего мне не посылал. Я немного поболтала с Сасэко, на несколько мгновений вновь ощутив соленый запах океана и неизменно сияющую голубизну неба, и повесила трубку.

Где-то на периферии моего сознания все еще звучала мрачная рок-баллада, – чтобы перевести текст, мне пришлось прослушать ее очень много раз.

Я чувствовала, что это не просто глупая шутка.

Кто-то пытался послать мне сообщение.

Кто-то, кто ощущает мир почти так же, как и я.

В отзвуках песни, далеким эхом доносившихся до меня из глубин моего сознания, чувствовалась боль – боль человека, который хочет донести до других что-то очень важное, но не знает как.

Время шло, но, как я и предполагала, от Джюнко не было никаких вестей.

Джюнко. Оказывается, это она держала нас всех вместе, как связующее звено. Для меня она была олицетворением материнства в гораздо большей степени, чем моя собственная мама.

С тех пор как Джюнко ушла, мы все расползлись, разбежались. Мама по вечерам чаще всего уходила из дома. Микико допоздна веселилась со своими университетскими друзьями. А я большую часть времени проводила с Рюичиро в его квартире. Это было довольно странное место, скудно обставленное, но зато наполненное воздухом свободы и независимости. Здесь меня никто не трогал.

Разумеется, он был первым, кто услышал кассету после меня.

На мой вопрос, знает ли он эту песню, он ответил, что, кажется, слышал ее когда-то давно.

– Это очень старая песня. Может, это кто-то из твоих бывших решил о себе напомнить? Любовное послание из прошлого, – добавил он с отвращением.

– Что за бред ты несешь! А для любовного послания и вообще как-то слишком мрачно, тебе не кажется? Ну скажи, что в этой песне любовного?

– Я вижу, ты внимательно вслушивалась, – заметил Рюичиро.

– Ой, а мы, оказывается, умеем ревновать, – ответила я, взглянув на него с интересом.

В полупустой просторной комнате на полу у стены стоял большой чемодан, в котором Рюичиро держал свою одежду. Он использовал чемодан вместо шкафа. Я взглянула на это чемодан и на секунду представила, что завтра Рюичиро снова уедет далеко – далеко. И от этой мысли мне стало так одиноко. Так странно и печально.