Алексей Рыбин - Черные яйца

– Так, конкретней, Андрей. Что Толик? Взял пацана?

– Взял, – коротко ответил Сулим.

– И на каких условиях? Андрей вкратце изложил беседу, состоявшуюся между ним и Бирманом, изложил вполне достоверно, за одним небольшим исключением – по его словам, выходило, что Бирман хотел получать с лековских гонораров не пятьдесят процентов, а семьдесят. А Суля на него наехал, уболтал и опустил планку до шестидесяти.

Сказав это, он посмотрел на Грека с довольным видом, словно ожидая благодарности за отлично выполненную работу.

Грек помолчал, покачал головой, сощурился и сказал:

– Молодец. Отлично. Суля с облегчением сел в кресло напротив Грека. До этого он стоял, только что не вытянувшись во фрунт. Так уж получилось, так всегда получалось вне зависимости от желания и внутреннего состояния Сулима. Грек чертовски здорово умел выстраивать мизансцены.

– Молодец, – повторил Грек. – Только про семьдесят процентов ты заливай где-нибудь в другом месте. Я вижу, что, в лучшем случае, пополам вы сговорились. Ты свой табаш сюда, пожалуйста, не вбивай, Андрей. Ты на другом должен зарабатывать, а не крысятничать, не рвать куски у своих. Нехорошо. Впрочем, я проверю, как вы там договорились.

Грек встал с кресла, прошелся по комнате, остановился перед картиной, висящей на стене.

На картине были изображены два варвара на фоне горящего города. Один из варваров стоял у другого на плечах. Лицо нижнего было напряжено и сосредоточено, тот, что находился наверху, наоборот – вид имел вдохновенный, одухотворенный, лицо его выражало подлинный восторг. Длинные светлые волосы растрепались, борода спуталась, глаза сверкали. Оскалив зубы, варвар старательно отбивал небольшим кузнечным молотом нос у беломраморной статуи.

– М-м-да, – снова сказал Грек. – Так говоришь, в столице все хорошо? – Не дав Суле ответить на риторический вопрос, он резко повернулся и спросил: – А с этими-то двумя, с этими-то, как их там бишь?.. – Грек пошевелил в воздухе пальцами.

«Играет, гад, – подумал Сулим. – Никогда ведь не забывает ничего. Ни одной фамилии или имени. Если ему хоть один раз кого-то назовешь – кликуху ли, или натуральные имя-отчество, запомнит на всю жизнь. Чего прицепился?»

– Куйбышев...

– Да-да. Куйбышев – это, который Ихтиандр. И второй – Царев. Так?

– Да, – ответил Суля.

– С ними-то как быть? Они же тебе должны? Точнее, нам. Точнее – мне... Но, в данном случае, это не суть важно. Товар-то ты им сдал? А Леков этот – он вообще здесь не при делах. Это их проблемы – кому что они там отдали, кто кому у них там должен. Так что они нам деньги возвращать должны, а не Леков. Так я думаю? Это же не их идея – парня доить. Моя идея. Они, что же, считают, что артист этот им теперь деньги принесет, они тебе их отдадут и все – взятки гладки? Правильно ли это?

– Ну-у...

– Да что тут нукать, что тут нукать, Андрюша? Неправильно это, не по-людски. Они сами должны нам долг отдать. Думай, бизнесмен, думай...

– Так они вроде при мне и договорились. Прижали этого Лекова к стенке и сказали – деньги доставай где хочешь. Он им пообещал, что достанет. То ли за травой собирался в Киргизию съездить, то ли еще что...

Грек устало отмахнулся.

– Ладно, ладно... Собирался – не собирался, какое это имеет значение? Меня там не было, я не знаю, кто там куда собирался. Но ни в какую Киргизию он не поехал – факт?

– Факт, – согласился Сулим.

– А поехал он по моей наколке в Москву. С тобой вместе. Факт?

– Ну, – кивнул Андрей.

– Я всю жизнь работал, – сказал Грек. – Я считаю, что мужчина должен работать. Обязательно. Иначе он – не мужчина. И ни жалости, ни сострадания не достоин. Эти ребятки палец о палец не ударили, чтобы себя как-то реабилитировать в наших с тобой глазах. Так что же, пусть им все с рук сойдет? Так дела не делают. Тунеядцев воспитывать надо. Так нас советская власть учит. В общем, артист артистом, он у нас по особой статье будет проходить. А бабки я бы хотел с них получить. С Ихтиандра этого, с Царева. Ихтиандр... Надо же. Кличка, тоже мне. Романтики... Вот и пусть поплавает, поныряет, сокровища поищет. Глядишь, найдет. Крути их, Андрюша, крути по полной.

– Так может, того... – неопределенно пробормотал Суля. – Как бы... Ну, акцию устрашения... А?

Грек развел руками.

– Меня это не касается. Впрочем... – он подошел к окну, встал к Сулиму спиной и проговорил устало, как делал всегда, когда хотел дать понять об окончании аудиенции, – впрочем, летальных исходов мне не нужно. Делай что хочешь, а если ничего не получится, веди ко мне. Но только, подчеркиваю, если исчерпаешь все свои возможности. Я проверю.

Сулим исчерпал свои возможности на редкость быстро. На самом деле, ему вовсе не хотелось заниматься запугиванием Царева с Ихтиандром. А еще больше не хотелось портить с ними отношения. Не то чтобы он их побаивался – кроме Грека, он не боялся в городе практически никого. Были, конечно, люди очень опасные и серьезные, были просто воры в законе, авторитетные товарищи, были, наконец, органы охраны правопорядка, КГБ и разные оперотряды, но... С опасными и серьезными людьми Сулиму было нечего делить – его бизнес стоял особняком, а конкурирующие фарцовщики по своему масштабу были значительно мельче Сулима и его товарищей. С «законными» ворами он иногда выпивал в ресторанах, но тоже – бизнес Сули и бизнес «законных» практически не имел точек соприкосновения. При всем при этом, Сулим знал, что, случись какая неприятность, он может рассчитывать если не на прямую помощь, то хотя бы на полезный совет со стороны некоторых личностей, особо приближенных к «законным». Что до органов охраны правопорядка в самых разных их формах и видах, то Сулим прекрасно отдавал себе отчет о роде своей деятельности и понимал, что под дулом пистолета его никто не заставлял заниматься тем, чем он занимался уже почти десять лет, – органы являлись необходимым злом и, одновременно, достойным противником. Что может желать себе настоящий мужчина? Денег, любви красавиц и достойного противника для рыцарского турнира. А какой противник в Советском Союзе может быть более достойным, чем органы?

Много кого знал Суля в органах, много с кем даже выпивал-закусывал, доставал кое-что из одежды или аппаратуры. Конечно, были там и подонки, и много, – не то чтобы совсем уж неподкупные, а не понимающие собственной выгоды, принципиальные и зашоренные. При этом они и взятку могли принять, но смотрели такими волками, что выпивать с ними Суля никогда бы вместе не стал. Зато те, кто походил на людей, – например, тот же капитан Буров и еще несколько человек, – те вполне были приятны в общении. Разбирались в современной музыке и в моде, Суля находил с ними общие темы для разговоров и даже девочек для них снимал. Ничто, так сказать, человеческое...