Луи Селин - Школа трупов

Это будет не последнее сражение, это будет последняя бойня, опустошающее и кровавое неистовство. Кровотечение до последней капли. Как доктор, я имею право делать такие прогнозы.

На исход следующей войны нам наплевать, ведь, как ни крути, она не оставит от нас и мокрого места. Нас не волнуют ни победа, ни поражение, потому что мы не увидим ни того, ни другого, нас укокошат намного раньше, разотрут, истолкут, раскрошат в ходе восторженного, освободительного, небывало грозного крестового похода. От нас не останется даже пепла, нас сотрут буквально в ничто. Наши тела и наши души исчезнут задолго до начала последнего сражения, наша родина обратится в дым ! в сувенирную лавку из кишок и кровавых небылиц ! К концу следующей войны мы уже будем не в состоянии вспомнить, кто её начал и зачем...

Не велика потеря, если французов не станет, этих ничтожных сумасбродов, которые так омерзительно легко ведутся на любой обман. Мы исчезнем и телом и душой, как исчезли галлы, эти безумные герои, наши великие простодушные предки, погибшие даром, самые глупые из всех христиан. Они не оставили нам и двадцати слов из своего языка. Вот будет умора, если от нас останется слово " merde " (дерьмо)

*****

С

нашей жалкой, падающей, смешной рождаемостью, нашей неустойчивой биологией, нашей губительной гибридизацией, нашей духовной стагнацией, нашим повальным алкоголизмом, мы никоим образом не можем позволить себе роскошь ещё одной войны. В этом не может быть никакого сомнения.

Ещё одна война, неважно какая, удачная или нет, всё равно, для нас - это самоубийство. На ещё одну мобилизацию нас, конечно, достанет, это будет наш вклад, наш национальный вклад во всеобщую сознательность. Коренные французы, находящиеся на грани вырождения благодаря скрещиванию с негроидами, с афро-азиатчиной, благодаря содействию полоумных евреев, масонской путанице, расовой измене, дегенерации, возведённой в ранг величественно-гуманной религии, не протянут и двух лет систематических убийств.

Французы буквально бегут навстречу катастрофе, скоро от них не останется и следа. Ещё одна такая чистка, как в 14-ом, и песенка скотины спета. Называли Галлию когда-то "косматой", затем Галлия облысела, а теперь ей и вовсе место на кладбище. Всё просто. Автохтонный огонёк догорит до самого конца и больше ему не зажечься.

Признаемся себе в этом наконец. Вряд ли это нам чем-то поможет, но зато приятно.

*****

Учитывая, в какой крайней расовой, биологической опасности мы находимся, учитывая абсолютную анархию, ужасную канцеризацию и сплошной, насколько хватает взгляда, застой, всё, что ещё живо, что ещё осталось от французского народа, должно бы было стать для настоящих патриотов бесконечно ценным, неприкосновенным, святым, тем, что необходимо сохранить и поддержать ценой какой угодно подлости, каких угодно компромиссов, уловок, козней, обманов, сделок и преступлений. Важна лишь цель. На остальное плевать ! Ради интересов государства ! притворство, коварство, нечто бесславное, нелестное, что угодно, только бы избежать ещё одной войны. Ничто сейчас не может быть для нас важнее, чем самосохранение. Избежать войны - превыше всего. Война при нашем положении дел означает, что музыка окончена, отваливаем на братские могилы.

Противиться войне с тем же упрямством, с каким евреи нас на неё торопят. Евреи возбуждены, они проявляют ужасную, талмудическую, единодушную, инфернальную цепкость, а мы только разрозненно мычим им в ответ.

Мы отправимся на еврейскую войну. Мы годимся только для того, чтобы умереть. Мы дошли до полного отупения, мы загнили настолько, что потеряли даже инстинкт самосохранения, он вызывает у нас отвращение. Во Франции не осталось ни единого патриота. Продажные, трусливые, гнилые, потерявшие рассудок от мнимой чести, охваченные масонскими страхами, всеми страхами евреев, страхом пропустить всё самое вкусное, страхом потерять аппетит, сон, пот, свою маленькую подружку, своего консьержа, почтальона, свою куртку, своего приятеля, свою скидку на 50%, все такие вежливые и услужливые, вся эта очередь из маленьких голов в кино под дождём, вот он - неотразимый легион чести.

Как от патриотов, от нас осталась только отвратительная кучка достопочтенных господ в разладе, маршалов, не маршалов, аукционистов избирательных урн, членов академий, паралитиков на доходном местечке, невыразимо мерзких марионеток, чревовещающих о предательстве, и инкассаторов в треуголках, скрывающих от взгляда их плешь. И все без умолку трещат, кричат, мычат, разглагольствуют на каждом углу. Никакого проходу нет. Никакого проходу нет. То один, то другой за кладбищенской трибуной. Прокуроры дают присягу всем мясным лавкам истории. Точно стадо обученных баранов, ведущих по коридорам длинным рядом своих блеющих приятелей прямо под нож...

*****

Стало быть, вы не хотите поинтересоваться у господина Бедена, Вейгана, Лебрена, Деладье, Кашена и остальных, не собираются ли они внезапно, в один прекрасный день изменить своё мнение о секретной разведывательной службе ? Отчего бы нам сразу у луны не поинтересоваться ? или у задвижек в ложах ? У них нет другого выбора, они могут быть только согласны со всеми основными моментами ! За них думает общественное мнение, за этих многословных, долгоживущих господ, у них для этого есть всеобщая совесть, а именно: Paris-Soir, I’Humanite, le Figaro, Regards, Candide, Marie-Claire, la Croix, VOffitieL Обо всех самых важных вопросах они думают совершенно одинаково, как вся Франция, как господин Ля Рок, Вендель, Морен, Ротшильд, Мендель, Дорио, Мориак, Лебрен, Торез, как господин Лазар, Вердьер, Жуо, Штерн, Бадер, Димитрофф... как Папа Римский. Все это один хор ! один ансамбль ! все поют в унисон, одну и ту же песню, в восхитительном согласии друг с другом, с небольшими и незначительными вариациями. Эти шишки говорят о чём угодно, только не о том, что нас интересует... да ещё с каким красноречием ! но совершенно не о том !

Они молча соглашаются со всеми директивами жидов, с секретной разведывательной службой, их дело - молчать. Они говорят только затем, чтобы не говорит ничего. Им заплатили, их ублажили, их откормили, чтобы они помалкивали. Тишина во всём, что они говорят. У всех один телефон, у всех одна задача. Когда начнётся война, они будут слушать приказы. Они уничтожат нас единым махом, всех до единого, исполненные усердия, безмолвно громогласные, ослеплённые идеями.

Когда пробьёт час сражения, они с безупречно чистой совестью одобрят поставку мяса, доставят столько личного состава, сколько смогут, и мы все пойдём на славный ростбиф в конформистской мясной лавке.

*****

Французы за границей не ищут сближения друг с другом, они избегают друг друга, ненавидят друг друга, разрывают межу собой все связи.