Владимир Козлов - Плацкарт

Мы стояли у подъезда Наташиной пятиэтажки. Светились окна. Кто-то курил на балконе, слышались куски разговоров. Я сказал:

– Ну, передавай привет своей маме.

– Передам. Обязательно. И она меня спросит: ну, когда вы уже что-нибудь с Митей решите?

Мы поцеловались.

– Пока.

– Пока.

Наташа достала ключи. Запищал домофон. Она открыла железную дверь и зашла в подъезд.

На остановке сидели трое парней. Один играл на гитаре и пел песню «Чайфа» «Никто не услышит». Я вспомнил, что Сэм так и не позвонил. Или звонил, когда меня не было дома, а свой мобильный я ему не давал.

Мы с Сэмом познакомились на первом фестивале рок-клуба, в восемьдесят девятом году, в конце мая. Я заканчивал восьмой классе, тащился от «Алисы» «ДДТ» и «Кино». Про фестиваль я прочитал в молодежной газете «W-Центр». Сначала идти не хотел, потому что не было, с кем. Одноклассники слушали только попсу – Женю Белоусова и «Ласковый май». В конце концов все же решил, что пойду: один, так один.

Перед входом в ДК Металлургов, у фонтанов, гулял непривычный народ – длинноволосые хиппаны, панки в разорванных джинсах и майках, «металлисты» в «косухах». Туда-сюда бегали девушки в мини-юбках, с табличками «организатор».

Я протиснулся мимо компании «металлистов», отдал билет бабушке с красными бусами и прошел в фойе дома культуры. Здесь тоже тусовалась разнообразная публика: дядьки под сорок в костюмах и с галстуками и такого же возраста длинноволосые дядьки в вытертых джинсах, парни в подвернутых брюках и красных носках, девчонки в юбках до пола. Вдоль стены стояли щиты, обклеенные белой бумагой – «окна гласности». На них можно было писать, кто что думал о группах, играющих на фестивале. Некоторые уже что-то писали, хотя концерт еще не начинался.

В зале моим соседом оказался культурист в белой майке, обтягивающей мощные плечи и грудь. Сиденье с другой стороны пустовало. Зрители не спеша входили в зал и рассаживались.

Перед самым началом прибежал и сел рядом со мной невысокий парнишка в «вареном» жилете, надетом поверх черной майки «Def Leppard», с выбеленными волосами – на вид, моего возраста или чуть старше.

Свет в зале погас. На сцену вышел парень в светло-бежевом пиджаке и вытертых джинсах, сказал, что он – председатель горкома ВЛКСМ, и что он очень рад сообщить, что фестиваль состоялся благодаря непосредственному участию комсомола и молодежного культурного центра «Июль». Зрители вяло зааплодировали. Парень ушел.

Первой играла хэви-метал-группа «Девятый этаж». Длинный нескладный вокалист неуклюже топтался на сцене, тряс гривой волос, иногда обнимал гитариста. Несколько «металлистов» прыгали перед сценой и махали руками, изображая игру на гитаре.

«Девятый этаж» закончил играть, и крашеный паренек повернулся ко мне.

– Что, любишь рок?

– Да. А ты?

– Конечно. А ты от чего больше всего тащишься?

– Я? От «Кино».

– И я тоже. – Он показал у себя на жилете значок с лицом Цоя. – Классно! А как тебя зовут?

– Дима.

– А я – Сэм. Вообще, Саша, но в тусовке – Сэм. Классно! А ты кого-нибудь знаешь из музыкантов?

– Нет, никого.

– Ты что? Я многих знаю, и этих тоже ребят… – Он кивнул на музыкантов «Девятого этажа», которые сматывали провода на сцене. – Они – нормальные, в общем, ребята. Просто у них вкусы немного такие… своеобразные. Я, например, «металл» не люблю. Это я так, ты внимания не обращай. – Он ткнул пальцем в свою майку.

– И я «металл» не люблю.

– Ну, супер. Класс! А ты тусуешься где-нибудь?

– Не-а.

– А я в центре тусуюсь, у кинотеатра «Сатурн». Место – прикольное! Супер! Только гопники всякие ходят. Иногда их много бывает – не справляемся.

– А кто это – гопники?

– Ты что, не слышал слова ни разу? Уроды. Люди с одной только мыслью – бухнуть.

После всех групп рок-клуба играли приглашенные гости – группа «Нате» из Ленинграда. Солист был похож на Костю Кинчева из «Алисы»: такая же точно прическа, такой же грим на лице, и даже двигался он по сцене почти так, как Костя.

Зрители танцевали, встав с мест. Кое-кто вышел в проходы. Перед сценой стояли человек пятьдесят.

Вокалист сказал в микрофон:

– Спасибо. Мы, если честно, не надеялись на такой теплый прием. Короче, мы просто потрясены… А теперь – наша последняя песня. Мы посвящаем ее вам всем.

Слова припева были простыми: «Все будет так, как мы захотим». Стоящие рядом обнимали друг друга за плечи, пытаясь сделать «волну». Сэм обхватил за плечи меня, я – культуриста, и мы качались из стороны в сторону. Получалось немного не в такт, но никто про это не думал. Зал подпевал:

Все будет так, как мы захотим!

Все будет так, как мы захотим!

Все будет так, как мы захотим!

Все будет так, как мы захотим!

Концерт закончился, мы вышли на улицу, Сэм махнул парню в рваных вытертых джинсах. Я узнал его – он пел в группе «Вечные вопли». Рядом с ним стоял барабанщик «Воплей».

Сэм сказал:

– Пошли подойдем к пацанам, потусуемся. Я тебя познакомлю.

Мы подошли. Сэм пожал руки парням.

– Знакомьтесь – это Димон. Большой поклонник советского рока и, в частности, вашей группы.

Мы пожали руки друг другу. Вокалист называл себя «Урри», а барабанщик – Иваном. У Урри к рукаву черной рубашки был приколот американский флаг, сделанный из булавок, покрашенных в синий, красный и белый цвета. На воротнике висели значки «Секс-инструктор», «СПИДу – нет» и «Не учите меня жить!»

Иван спросил у меня:

– Деньги есть?

– Есть.

– Сколько?

– Около трехи.

– Отлично. Пить с нами будешь?

– Буду.

– Тогда давай, деньги – на бочку.

Сэм толкнул Урри в плечо, забрал у него бутылку «Агдама», отпил и передал мне. Мы сидели на лавке на набережной – я, Сэм, Урри, Иван и еще один парень, стриженный налысо, в черных очках.

Урри заговорил, размахивая кулаком:

– Сейчас – наше время. Цой все правильно спел: «Мы ждали это время, и это время пришло». Сейчас так и будет. Скоро всю эту банду – Кобзонов, Пугачевых, Ротару – выкинут на помойку, и весь народ будет слушать только нормальные группы, все будут слушать рок. И я уже больше не буду ходить на свой сраный завод. Будем ездить с концертами по Союзу. Вообще, поездки уже начинаются – в июне пригласили на фестиваль в Запорожье.

Я сделал глоток, передал бутылку Ивану. На другом берегу химзавод выпускал в черное небо сизое облако дыма. Светила луна. У ограды набережной целовались парень и девушка. По мосту тепловоз тащил за собой цистерны.

Сторож на вахте поглядел на меня и снова повернулся к черно-белому телевизору. Я поднялся по ступенькам на пятый этаж, открыл дверь с табличкой «Вечерний курьер». В коридоре стоял письменный стол, над ним к стене был приклеен лист А4: «Прием рекламных объявлений в газету с 10-00 до 18-00, обед с 13-00 до 14-00». Я зашел в дверь с табличкой «Корреспонденты».