Сесилия Ахерн - Волшебный дневник (The Book of Tomorrow)

– А, это. – Я перестала прижимать ее к себе. – Я нашла ее вчера в… Ой, наверное, я задолжала вам книгу?

– Не глупи.

– Нет, правда. Маркус, ну тот, который работает в передвижной библиотеке, приехал позавчера. Он искал вас, а я не знала, кто вы такая.

– И поэтому ты должна мне книгу, – проговорила она, сверкнув глазами. – Дай посмотреть, чья это книга?

– Не знаю, кто ее написал. Но это не Библия и не святые тексты, поэтому она вряд ли вам понравится. – Мне совсем не хотелось отдавать книгу. – Возможно, в ней порнографические картинки, ругательства, гомосексуалисты, разведенные жены и мужья.

Глядя на меня, она поджала губы, стараясь не рассмеяться.

– Я не могу ее открыть, – пояснила я, отдавая ей книгу. – Она заперта на замок.

– Что ж, давай посмотрим. Идем со мной.

И она направилась к одному из входов в сад, аккуратно держа в руках книгу.

– Куда вы идете? – спросила я, едва поспевая за ней.

– Куда мы идем, – поправила ее сестра Игнатиус. – Повидаешься с сестрами. Они будут тебе рады. А я тем временем открою книгу.

– Ну нет.

С этими словами я постаралась догнать ее и отобрать книгу.

– Нас всего четверо. И мы не кусаемся. Особенно когда едим яблочный пирог сестры Марии. Только не говори ей, – фыркнув, почти прошептала сестра Игнатиус.

– Сестра, пожалуйста, я не умею разговаривать со святыми людьми. Понятия не имею, о чем с ними можно беседовать.

А она смеялась и смеялась, продвигаясь в своем фантастическом костюме в сторону сада.

– Что за дерево, на котором много надписей? – спросила я, стараясь не отставать от нее.

– А, ты побывала в яблоневом саду? Знаешь, говорят, что та яблоня – дерево любви, – сказала сестра Игнатиус, и ее глаза округлились, а когда она улыбнулась, на щеках появились ямочки. – Много молодых людей приходят сюда, чтобы увековечить свою любовь. – И она твердой поступью зашагала дальше, словно оставляя позади волшебную историю любви. – Плюс это хорошо для пчел. А пчелы хороши для деревьев. Фу ты, заговорила банальностями. – Она фыркнула. – Артур отлично поработал, чтобы сохранить сад. У нас самые вкусные яблоки «Грэнни Смит».

– Значит, поэтому Розалин каждый день печет три тысячи яблочных пирожков. Я уже так переела яблок, что они у меня лезут из…

Сестра Игнатиус посмотрела на меня.

– …из ушей.

Ее смех вновь напомнил мне веселую песенку.

– А как получилось, – спросила я, хватая ртом воздух, – что вас тут всего четверо?

– В наше время немногие хотят стать монахинями. Это, как вы говорите, не прикольно.

– Дело не в прикольности или в неприкольности, не в оскорблении Бога и ни в чем таком, дело в сексе. Если бы вы разрешили секс, уверена, многие девушки захотели бы стать монахинями. Несмотря на оценки, я бы тоже была с вами.

И я закатила глаза.

Сестра Игнатиус рассмеялась.

– Все в свое время, детка, все в свое время. Тебе ведь всего семнадцать, почти восемнадцать?

– Шестнадцать.

Она остановилась и внимательно, с любопытством посмотрела на меня:

– Семнадцать.

– Через несколько недель будет семнадцать, – сказала я и затаила дыхание.

– Через несколько недель будет восемнадцать. Она нахмурилась.

– Как мне ни жаль, но мне шестнадцать, правда, многие думают, что я выгляжу старше.

Сестра Игнатиус вновь посмотрела на меня, словно увидела в первый раз, и мне показалось, что я чувствую, как у нее от напряжения горят мозги. Но тут она вновь двинулась в путь. Пять минут спустя я начала задыхаться в отличие от сестры Игнатиус, и мы миновали еще несколько зданий, похожих на надворные постройки и на старые конюшни. И еще церковь.

– У нас тут часовня, – пояснила сестра Игнатиус. – Ее построили Килсани в конце восемнадцатого века.

Я вспомнила, как занималась этим проектом в школе, и не могла отвести глаз от часовни, не в силах поверить, что эссе в Интернете, списанное мной, было не просто моей домашней работой, а рассказывало о реальном строении – о маленькой часовне из серого камня, с двумя колоннами спереди, потрескавшимися, словно земля в пустыне, десятки лет не получающая воды. На верху часовни находилась башня с колоколом. Рядом – старое кладбище, обнесенное с трех сторон проржавевшей железной оградой. Непонятно, то ли она должна была не пускать мертвых наружу, то ли любопытствующих – внутрь, однако меня затрясло от одного взгляда на нее. Не сразу я сообразила, что остановилась, заглядевшись на нее, – и сестра Игнатиус остановилась, глядя на меня.

– Отлично. Я живу на кладбище. Просто великолепно.

– Все Килсани похоронены тут, – проговорила она негромко. – Во всяком случае, насколько известно. Для тел, которые не нашли, все равно были поставлены надгробные камни.

– Что значит «для тел, которые не нашли»? – в ужасе переспросила я.

– Тамара, они участвовали в войнах. Кое-кто из Килсани был арестован и отправлен в Дублинский замок[36]. Другие путешествовали или принимали участие в восстаниях.

Мы молчали, пока я рассматривала старые надгробия, одни позеленевшие и покрытые мхом, другие почерневшие и покосившиеся. Надписи настолько поблекли, что их невозможно было разобрать.

– Здесь очень страшно. А вы тут живете?

– И молюсь тут.

– Молитесь о чем? Чтобы стены не упали вам на голову? Кажется, они могут развалиться в любую минуту.

Сестра Игнатиус рассмеялась:

– Здесь все еще есть святая церковь.

– Ну, конечно. И службы каждую неделю?

– Нет, – с улыбкой ответила она. – В последний раз тут служили… – Она крепко зажмурилась и задвигала губами, то открывая их, то закрывая, словно перебирала четки. Потом широко открыла глаза. – Послушай, Тамара, тебе следует проверить наши записи, чтобы установить точную дату. Там есть и все имена. Книги с записями в доме. Пойдем сейчас и посмотрим, почему бы нет?

– Ну… Нет. Но все равно спасибо.

– Думаю, ты сделаешь это, когда будешь готова, – произнесла сестра Игнатиус и пошла дальше. Я старалась не отставать.

– Вы давно тут живете? – спросила я, подходя к надворному строению, которое использовали как сарай для хранения садовых инструментов.

– Тридцать лет.

– Тридцать лет? Наверное, вам было тут очень одиноко?

– О нет, можешь не верить, но очень давно, когда я приехала, здесь жило много народа. И три сестры были куда как подвижнее в те времена. Я самая младшая, почти малышка. – И она опять подетски рассмеялась. – Здесь был замок, был дом у главных ворот… в общем, времена были другие. Но мне нравится теперешняя тишина. Покой. Природа. Простота. Настала пора угомониться.

– А я думала, замок сгорел в двадцатых годах.

– Он горел много раз. И в тот раз сгорел лишь частично. Владельцы изрядно поработали, чтобы восстановить его. И они поработали замечательно. Красивый был замок.