Сесилия Ахерн - Волшебный дневник (The Book of Tomorrow)

В углу стояла узкая, неопрятная и неприбранная кровать, рядом – шкафчик, вся поверхность которого была усыпана таблетками. Прежде чем я собралась повернуться, чтобы уйти, на глаза мне попался знакомый снимок. Я подошла к дальней стенке и вынула из кармана помятую фотографию. Когда я сравнила ее со снимком на стене, они оказались почти одинаковыми, правда, снимок на стене был намного четче и на нем не было отпечатка пальца, поэтому лицо священника я отлично разглядела. Мама стояла рядом и держала меня на руках. На моей розовой головке лежала рука с обручальным кольцом на пальце. Снимок на стене был намного больше моего снимка. На этом увеличенном снимке отлично получилось кольцо, оно было в фокусе, да и человека я узнала без труда.

Сестра Игнатиус.

Ниже висела еще одна фотография, на которой мама держала меня над купелью, а священник лил воду мне на голову. Купель я узнала. Вся в паутине и пыли, она находилась в часовне. Еще одна фотография, на которой мама с раскрасневшимся лицом лежит на кровати, волосы у нее прилипли к потному лбу, и она держит меня, новорожденную, в своих объятиях. Рядом фотография, на которой я на руках сестры Игнатиус. И тоже новорожденная.

Я не только монахиня. Я еще и акушерка. Помнится, она что-то вроде этого сказала мне всего несколько дней назад.

– О Господи!

Я вся дрожала, у меня подгибались колени. Я прислонилась к стене, но мне не за что было уцепиться, разве что за фотографии самой себя. Когда же я уцепилась за них, они попадали на пол следом за мной. Сознания я не потеряла, но и стоять не было сил. Мне хотелось выбраться наружу. И тогда я опустила голову между колен и стала медленно вдыхать и выдыхать воздух.

– Тебе сегодня повезло, – услышала я голос из-за спины и напряглась. – Обычно эта дверь заперта. Даже я не была допущена сюда. Наверно, он торопился.

Заслоняя проход, в дверях стояла Розалин, спрятав руки за спину. Она была совершенно спокойна с виду.

– Розалин, – прохрипела я, – что происходит? Она фыркнула:

– Детка, ты сама знаешь, что происходит. Не притворяйся, что ты не шпионила.

И она холодно посмотрела на меня.

Я испуганно пожала плечами, точно зная, что у меня виноватый вид.

Розалин бросила что-то то ли мне, то ли в меня, и это что-то упало на пол.

Это были письма, которые я утром подняла с пола и оставила в кухне, когда нашла капсулы в переднике Розалин. Потом она бросила что-то еще, потяжелее, что упало на ковер с глухим шумом. Я сразу поняла, что это. И потянулась за дневником. Потом стала возиться с замком, чтобы посмотреть, восстановились ли сгоревшие страницы. Может быть, я изменила ход событий. Однако ответ я получила прежде, чем нашла его сама.

– Ты испортила мне все удовольствие, когда сожгла его. – На губах Розалин появилась кривая усмешка. – Артур и твоя мать дома. Наверно, мне не стоило оставлять их там одних… – Словно погрузившись в тяжелые размышления, она поглядела на дом у ворот и показалась мне незащищенной, милой тетушкой, пытающейся нести на своих плечах весь мир, так что еще немного, и я потянулась бы к ней, но тут она вновь обратила на меня ледяной взгляд: – Пришлось оставить. Я знала, что ты здесь. Сегодня у меня назначена встреча с полицейским Мерфи. Полагаю, ты не догадываешься зачем.

Задыхаясь, я покачала головой.

– Ужасная лгунья, – тихо проговорила она, – вся в мать.

– Не говорите так о моей маме.

У меня дрожал голос.

– Тамара, я всего лишь хотела ей помочь, – сказала Розалин. – Она не могла заснуть. Мучила себя. Все время заговаривала о прошлом, задавала вопросы каждый раз, когда я приносила ей еду… – Она словно говорила сама с собой, видимо, убеждая себя в своей правоте. – Я делала это для нее. Не для себя. Но она почти не ела, так что ей вряд ли перепадало много порошка. Имей в виду, я делала это для нее.

Насупив брови и не зная, остановить ее или не мешать ей, я потянулась за письмами. Она замолчала, и я взглянула на адрес:

Артуру Килсани,

Владение Килсани

Килсани,

Мет

На другом конверте был такой же адрес, правда, адресатами были оба, Артур и Розалин.

– Но… – Я переводила взгляд с одного конверта на другой. – Но… Я не…

– Но, но, но, – передразнила меня Розалин, и по спине у меня побежали мурашки.

– Разве у Артура фамилия не Бирн? Как у мамы? – сорвавшись на визг, переспросила я. Розалин округлила глаза и усмехнулась:

– Ну и ну, ну и ну, а кошка-то оказалась не такой проницательной, как я думала.

Я постаралась собраться с силами и встать с пола. Когда же я это сделала, Розалин как будто напряглась и к чему-то приготовилась, пошевелив рукой, которая все еще оставалась у нее за спиной.

Вновь внимательно вчитываясь в надписи на конвертах, я пыталась сообразить что к чему.

– Мама не Килсани. Она была Бирн.

– Правильно. Она не Килсани и никогда не была Килсани, но всегда хотела ею стать. – Глаза Розалин оставались холодными как лед. – Ей всего-то и нужно было, что получить фамилию. Она всегда хотела того, что ей не принадлежало, маленькая воровка. – Розалин сплюнула. – Она была похожа на тебя, всегда оказывалась там, где никому не была нужна.

Я открыла рот.

– Розалин, – выдохнула я. – Что?.. Что с вами?

– Что со мной? Ничего со мной. Последние недели я только и делала, что готовила, чистила, все делала, за всеми присматривала, держала все в своих руках, как всегда, для двух неблагодарных… – Сначала она вновь округлила глаза, потом широко открыла рот и выкрикнула с такой злостью, что я закрыла уши: – Для неблагодарных ЛГУНИЙ!

– Розалин! – воскликнула я. – Хватит! Что с вами? – Я заплакала. – Не знаю, почему вы так говорите!

– Знаешь, детка, – прошипела она.

– Я не детка, не детка, не детка! – кричала я, давая волю словам, которые мучили меня долгое время и теперь становились все громче и громче с каждым вдохом.

– Ну, конечно. Ты должна была быть МОЕЙ ДЕТКОЙ! – орала Розалин. – Она отобрала тебя у меня! Ты должна была быть моей. И он тоже. Он был моим. А твоя мать отобрала его у меня!

И тут, словно из нее выпустили воздух, она обмякла и пошатнулась.

Я молчала, однако пристально следила за Розалин.

Вряд ли она говорила о Лоренсе Килсани – это было слишком давно, еще до моего рождения, значит, она говорила о…

– Папа, – прошептала я. – Вы были влюблены в моего папу.

Она посмотрела на меня, и такая мука была написана у нее на лице, что я почти ее пожалела.

– Вот почему папа никогда не приезжал сюда вместе с мамой. Вот почему он всегда оставался в Дублине. Что-то произошло между всеми вами много лет назад.

У Розалин несколько смягчилось лицо, и она расхохоталась. Сначала она несколько раз тихонько фыркнула, но потом откинула назад голову и стала громко смеяться.