Стиг Ларссон - Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes)

– Убийство и самоубийство совершил человек, умирающий от рака. Гульберг пока жив, но врачи дают ему максимум несколько недель. У него после попытки самоубийства такие повреждения головного мозга, что он уже в принципе овощ.

– Именно он нес основную ответственность за Залаченко, когда тот перебежал в Швецию.

– Откуда вам это известно?

– Гульберг встречался с премьер-министром Турбьёрном Фельдином через шесть недель после прибытия Залаченко.

– Вы можете это доказать?

– Да, при помощи журнала посетителей Объединенной администрации министерств. Гульберг приходил вместе с тогдашним начальником ГПУ/Без.

– Который уже умер.

– Но Фельдин жив и готов об этом рассказать.

– Вы что…

– Нет, я с Фельдином не беседовал. Это сделал кое-кто другой. Имени назвать я не могу – источнику гарантирована анонимность.

Микаэль рассказал, как отреагировал Турбьёрн Фельдин на информацию о Залаченко и как он сам ездил в Голландию и беседовал с Янерюдом.

– Значит, «Клуб Залаченко» находится где-то в этом здании, – сказал Микаэль, указывая на фотографию.

– Отчасти. Мы считаем, что это некая структура внутри организации. «Клуб Залаченко» не может существовать без поддержки ключевых фигур всей службы, однако мы полагаем, что так называемая «Секция спецанализов» обосновалась где-то за пределами здания.

– То есть получается, что человек может числиться сотрудником СЭПО, получать в СЭПО зарплату, а на самом деле отчитываться перед другим работодателем.

– Примерно так.

– Тогда кто в этом здании работает на «Клуб Залаченко»?

– Мы пока не знаем. Но у нас есть несколько подозреваемых.

– Мортенссон, – предложил Микаэль.

Эдклинт кивнул.

– Мортенссон работает в СЭПО, а когда он требуется «Клубу Залаченко», его освобождают от обычной работы, – сказала Моника Фигуэрола.

– Как такое возможно чисто практически?

– Хороший вопрос. – Эдклинт слегка улыбнулся. – Вы не хотели бы начать работать у нас?

– Ни за что на свете.

– Я шучу. Но вопрос вполне естествен. У нас есть на подозрении один человек, но мы пока не можем подкрепить подозрения доказательствами.

– Послушайте, это должен быть кто-то, наделенный административными полномочиями.

– Мы подозреваем начальника канцелярии Альберта Шенке, – сказала Моника Фигуэрола.

– Вот мы и подошли к первому камню преткновения, – добавил Эдклинт. – Мы сообщили вам имя, но сведения не подкреплены документами. Как вы намереваетесь с этим поступить?

– Я не могу публиковать имя, не имея документации. Если Шенке невиновен, он подаст на «Миллениум» в суд за клевету.

– Отлично. Значит, договорились. Наше сотрудничество невозможно без взаимного доверия. Теперь ваша очередь. Что есть у вас?

– Три имени, – сказал Микаэль – Первые два были членами «Клуба Залаченко» в восьмидесятых годах.

Эдклинт и Фигуэрола сразу насторожились.

– Ханс фон Роттингер и Фредрик Клинтон. Роттингер уже умер, Клинтон сейчас на пенсии, но оба входили в ближайшее окружение Залаченко.

– А третье имя, – попросил Эдклинт.

– Телеборьян связан с человеком по имени Юнас. Фамилии мы не знаем, но нам известно, что он входит в «Клуб Залаченко» состава две тысячи пятого года. Мы даже подумываем, не он ли заснят вместе с Мортенссоном возле кафе «Копакабана».

– А в каком контексте возникло имя Юнас?

– Лисбет Саландер проникла в компьютер Петера Телеборьяна, и мы имеем возможность следить за корреспонденцией, показывающей, как Телеборьян плетет заговор при участии Юнаса таким же образом, как в девяносто первом году делал это при участии Бьёрка. Юнас дает Телеборьяну инструкции. И теперь мы подошли ко второму камню преткновения, – сказал Микаэль, улыбаясь Эдклинту. – Я могу подтвердить свои слова документально, но не могу передать вам документацию, не раскрыв источника. Вам придется верить мне на слово.

У Эдклинта сделался задумчивый вид.

– Может, какой-нибудь коллега Телеборьяна из Упсалы, – предположил он. – Ладно. Давайте начнем с Клинтона и фон Роттингера. Расскажите, что вам известно.

*

Председатель правления Магнус Боргшё принял Эрику Бергер у себя в кабинете, рядом с залом заседаний правления. Вид у него был озабоченный.

– Я слышал, что вы поранились, – сказал он, указывая на ее ногу.

– Пройдет, – ответила Эрика и, прислонив костыли к его письменному столу, уселась в кресло для посетителей.

– Ну, тогда хорошо. Эрика, вы проработали у нас уже месяц, и мне хотелось бы обсудить, как идут дела. Какие у вас впечатления?

Я должна поговорить с ним о «Витаваре». Но как? Когда?

– Я начала разбираться в ситуации. Имеются две стороны проблемы. С одной стороны, «СМП» испытывает экономические трудности и бюджет начинает душить газету. С другой стороны, в редакции «СМП» чрезвычайно много балласта.

– А положительных сторон нет?

– Есть. Много опытных профессионалов, знающих свое дело. Проблема в том, что имеются и другие, не позволяющие им работать.

– Со мной разговаривал Хольм…

– Я знаю.

Боргшё поднял брови.

– У него есть целый ряд соображений на ваш счет. Почти все негативные.

– Правильно. У меня тоже имеется целый ряд соображений на его счет.

– Негативных? Плохо, если вы с ним не можете сработаться…

– Я совершенно спокойно могу с ним работать. А вот у него со мной возникают проблемы.

Эрика вздохнула.

– Он доводит меня до бешенства. Хольм опытен и, без сомнения, один из самых компетентных руководителей информационного отдела, каких я встречала. Вместе с тем он мерзавец. Он плетет интриги и натравливает людей друг на друга. Я проработала в СМИ двадцать пять лет, но с такими руководителями прежде не сталкивалась.

– Чтобы справляться с работой, ему необходима твердая рука. Он испытывает давление со всех сторон.

– Твердая рука – да. Но это не значит, что он должен вести себя как идиот. К сожалению, Хольм является одной из главных причин того, что сотрудников почти невозможно заставить работать единой командой. Это просто какой-то человек-катастрофа. Он, похоже, считает, что его должностная инструкция предписывает ему править, разрушая.

– Суровые слова.

– Я даю Хольму месяц, чтобы одуматься. А потом сниму его с должности руководителя информационного отдела.

– Этого вы сделать не сможете. Ваша работа заключается не в том, чтобы разваливать организационную структуру.

Эрика замолчала и пристально посмотрела на председателя правления.

– Простите, что напоминаю, но вы наняли меня именно для этого. Мы даже составили контракт, дающий мне право свободно производить в редакции реорганизацию, которую я сочту необходимой. Моя цель состоит в том, чтобы обновить газету, а это невозможно без того, чтобы изменить организационную структуру и устоявшиеся принципы работы.