Стиг Ларссон - Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes)

– Понимаю, – сказал Андерс Юнассон.

– Я по-прежнему чувствую за нее большую ответственность и хотел бы иметь возможность оценить масштабы ухудшения, произошедшего за последние десять лет.

– Ухудшения?

– По сравнению с тем временем, когда она получала квалифицированную помощь. Я полагал, что, как коллеги, мы всегда сможем договориться и найти подобающее решение.

– Пока я не забыл… Вероятно, как коллега коллеге, вы можете помочь мне разобраться в одном вопросе. Когда она поступила в Сальгренскую больницу, я принял все меры к тому, чтобы составить полную картину ее состояния здоровья. Один коллега запросил судебно-медицинское заключение по поводу Лисбет Саландер, написанное неким доктором Йеспером X. Лёдерманом.

– Совершенно верно. Я был у Йеспера руководителем докторской диссертации.

– Понятно. Но я отметил, что судебно-медицинское заключение очень неопределенно.

– Надо же.

– Оно не содержит никакого диагноза и в основном производит впечатление академического изучения упорно молчащего пациента.

Петер Телеборьян засмеялся.

– Да, с ней нелегко. Как следует из заключения, она последовательно отказывалась разговаривать с Лёдерманом, в результате чему ему пришлось выражаться неопределенно. И он поступил совершенно правильно.

– Понимаю. Однако рекомендация тем не менее заключалась в помещении ее в интернат.

– В ее основе лежит предшествующая история Лисбет Саландер. За многие годы у нас ведь сложилась полная картина ее болезни.

– Вот этого-то я никак и не могу понять. Когда она сюда поступила, мы пытались заказать из клиники Святого Стефана ее журнал, но до сих пор его не получили.

– Сожалею, но по решению суда на нем стоит гриф секретности.

– Понятно. А как же мы здесь можем обеспечить ей надлежащий уход, если нам не дают доступа к ее журналу? Ведь сейчас медицинскую ответственность за нее несем мы.

– Я занимался ею с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, и думаю, во всей Швеции нет врача, столь хорошо представляющего себе картину ее болезни.

– Которая показывает?..

– Лисбет Саландер страдает серьезными психическими отклонениями. Как вам известно, психиатрия не принадлежит к числу точных наук. Я бы не взялся поставить точный диагноз, но у нее имеются откровенно навязчивые идеи с явными чертами параноидальной шизофрении. Картину дополняют маниакально-депрессивные периоды плюс отсутствие эмпатии.

Андерс Юнассон десять секунд всматривался в доктора Петера Телеборьяна, а потом развел руками.

– Не мне предлагать диагнозы доктору Телеборьяну, но вы никогда не обдумывали куда более простую возможность?

– То есть?

– Например, синдром Аспергера. Я, разумеется, не проводил никакого психиатрического обследования Лисбет Саландер, но если бы мне пришлось высказывать спонтанное предположение, то напрашивается мысль о какой-то форме аутизма. Это бы объяснило ее неприспособляемость к общепринятым нормам поведения.

– Сожалею, но пациенты с синдромом Аспергера обычно не поджигают своих родителей. Поверьте, я никогда прежде не встречал столь ярко выраженного социопата.

– Мне она кажется замкнутой, но не параноидальным социопатом.

– Она исключительно манипулятивна, – сказал Петер Телеборьян. – Она демонстрирует то, что, как ей кажется, вам хочется увидеть.

Андерс Юнассон слегка нахмурил брови. Совершенно неожиданно слова Петера Телеборьяна вступили в противоречие с собственной комплексной оценкой Лисбет Саландер. Какой он ее уж точно не посчитал бы, так это манипулятивной. Напротив – она была человеком, твердо державшим дистанцию от окружающих, и не демонстрировала абсолютно никаких эмоций. Он попытался подстроить нарисованную Телеборьяном картину к собственному представлению о Лисбет Саландер.

– Вы ведь наблюдали ее в течение короткого времени, в период вынужденной пассивности, вызванной ранениями. А я видел ее вспышки ярости и безрассудную ненависть. Я много лет потратил на попытки помочь Лисбет Саландер. И поэтому я здесь. Я предлагаю сотрудничество между Сальгренской больницей и клиникой Святого Стефана.

– О какого рода сотрудничестве вы говорите?

– Вы будете заниматься ее физическими проблемами, и я убежден, что лучшего ухода никто ей предоставить не сможет. Но меня очень беспокоит ее психическое состояние, и мне бы хотелось подключиться на ранней стадии. Со своей стороны я готов предоставить любую помощь.

– Понимаю.

– Мне нужно посетить ее для того, чтобы, в первую очередь, оценить ее состояние.

– Я понимаю. Но, к сожалению, не смогу вам помочь.

– Простите?

– Как я уже сказал, она находится под арестом. Если вы хотите начать ее психиатрическое лечение, вам придется обратиться к прокурору Йервас, которая принимает решения по таким вопросам, и это должно происходить при участии адвоката Анники Джаннини. Если речь идет о судебно-психиатрической экспертизе, то вам это должен поручить суд.

– Именно всех этих бюрократических проволочек я и хотел избежать.

– Да, но я несу за Лисбет Саландер ответственность, и если ей вскоре предстоит предстать перед судом, то нам необходимо иметь четкие документальные обоснования всех принятых нами мер. Значит, мы вынуждены следовать всем бюрократическим правилам.

– Я понимаю. Могу даже открыть, что я уже получил запрос от стокгольмского прокурора Рихарда Экстрёма по поводу судебно-психиатрической экспертизы. Она понадобится в связи с судебным процессом.

– Ну и прекрасно. Тогда вы получите разрешение на посещение Лисбет Саландер безо всяких нарушений инструкций с нашей стороны.

– Но есть риск, что пока мы станем заниматься бюрократической волокитой, ее состояние будет постоянно ухудшаться. Меня волнует только ее здоровье.

– Меня тоже, – сказал Андерс Юнассон. – И, между нами говоря, я не вижу никаких признаков того, что она психически больна. У нее серьезные ранения и очень сложная жизненная ситуация. Но я абсолютно не ощущаю, чтобы она была шизофреничкой или страдала от параноидальных навязчивых идей.

Доктор Петер Телеборьян потратил еще довольно много времени, пытаясь заставить Андерса Юнассона изменить свое решение. Поняв наконец, что все бесполезно, он резко встал и попрощался.

После этого Андерс Юнассон долго сидел, задумчиво глядя на кресло, которое покинул Телеборьян. Конечно, и раньше бывало, что другие врачи связывались с ним, высказывали свои взгляды или давали советы по поводу лечения. Но почти всегда это делали специалисты, перед тем уже работавшие с данными пациентами и отвечавшие за ту или иную форму проводимого лечения. Но прежде никогда не случалось, чтобы перед ним, словно летающая тарелка, возникал психиатр и чуть ли не требовал допустить его, в обход нормальных бюрократических процедур, к пациенту, которого не видел на протяжении многих лет.