Стиг Ларссон - Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes)

– М-да.

– Для подготовки к суду Лисбет требуется помощь.

– Ясно. Но я не адвокат.

– Нет, но вы врач и имеете к ней доступ.

Глаза Андерса Юнассона сузились.

– То, о чем я хочу вас попросить, неэтично и даже может считаться противозаконным.

– Вот оно что.

– Но с моральной точки зрения это вполне оправданно. Ее права сознательно нарушаются лицами, которым следовало бы отвечать за ее защиту.

– Вот как?

– Я могу привести пример. Как вам известно, Лисбет запрещено посещать, она не имеет права читать газеты или общаться с внешним миром. К тому же прокурор добился, чтобы ее адвокату запретили разглашать информацию. Анника мужественно придерживается служебных инструкций. Зато сам прокурор является главным источником информации для журналистов, которые продолжают писать о Лисбет Саландер всякие мерзости.

– Неужели?

– Вот, например, эта статья. – Микаэль достал вечернюю газету недельной давности. – Источник в следственных органах утверждает, что Лисбет невменяема, в результате чего газета пускается в рассуждения о ее душевном здоровье.

– Я читал статью. Это чушь.

– Значит, вы не считаете Саландер сумасшедшей?

– На этот счет я высказываться не могу. Зато мне известно, что никаких психиатрических экспертиз не проводилось. Следовательно, в статье написана чушь.

– О’кей. Но я могу документально доказать, что эти сведения выдал полицейский по имени Ханс Фасте, работающий на прокурора Экстрёма.

– Вот как.

– Экстрём потребует, чтобы процесс происходил за закрытыми дверьми, а это означает, что никому со стороны не дадут изучить и оценить доказательства против Саландер. Но что еще хуже… поскольку прокурор изолировал Лисбет, она не сможет собрать материал, который ей необходим для организации защиты.

– Если я правильно понимаю, этим должен заниматься ее адвокат.

– Лисбет, как вы наверняка уже успели заметить, очень своеобразный человек. У нее имеются тайны, в которые я посвящен, но не имею права посвящать Аннику. Только сама Лисбет может решить, хочется ли ей прибегнуть в суде к такой защите.

– Ага.

– И чтобы иметь возможность принять решение, ей требуется вот это.

Микаэль положил на столик принадлежащий Лисбет Саландер карманный персональный компьютер «Палм Тангстен ТЗ» и зарядное устройство.

– Это важнейшее оружие из арсенала Лисбет. Оно ей необходимо.

Андерс Юнассон посмотрел на карманный компьютер с подозрением.

– Почему бы не передать его ее адвокату?

– Потому что только Лисбет знает, как добраться до доказательств.

Андерс Юнассон долго сидел молча, не прикасаясь к компьютеру.

– Позвольте мне рассказать вам о докторе Петере Телеборьяне, – сказал Микаэль, доставая папку, где у него хранился весь важный материал.

Они просидели, тихо переговариваясь, более двух часов.

*

В начале девятого вечера, в субботу, Драган Арманский покинул офис «Милтон секьюрити» и дошел до синагоги прихода Сёдер, расположенной на Санкт-Польсгатан. Он позвонил, представился, и раввин лично впустил его внутрь.

– У меня здесь назначена встреча со знакомым, – сказал Арманский.

– Вам на второй этаж. Я вас провожу.

Раввин предложил Арманскому кипу, которую тот с сомнением все же надел. Он воспитывался в мусульманских традициях, так что ношение кипы и посещение синагоги в число каждодневных привычек его семьи не входило. С кипой на голове он чувствовал себя неловко.

Ян Бублански тоже был в кипе.

– Привет, Драган. Спасибо, что выкроил время. Я попросил раввина выделить нам комнату, чтобы никто не мешал разговаривать.

Арманский уселся напротив Бублански.

– Полагаю, у тебя имеются веские причины для такой таинственности.

– Я не стану ходить вокруг да около. Мне известно, что ты друг Лисбет Саландер.

Арманский кивнул.

– Я хочу знать, что вы с Блумквистом затеваете, чтобы помочь Саландер.

– Почему ты думаешь, что мы что-то затеваем?

– Потому что прокурор Рихард Экстрём дюжину раз спросил меня, насколько вы в «Милтон секьюрити» в курсе расследования дела Саландер. Он интересуется не шутки ради, а потому что беспокоится, как бы ты не устроил чего-нибудь такого, что повлияет на позицию СМИ.

– Хм.

– А раз Экстрём беспокоится, значит, он опасается или знает, что ты кое-что затеваешь. Или, по крайней мере, что тоже вероятно, разговаривал с кем-то, кто этого боится.

– С кем-то?

– Драган, давай не будем играть в прятки. Ты знаешь, что Саландер в девяносто первом году подверглась противозаконным действиям, и я опасаюсь, что во время суда она подвергнется им снова.

– Ты являешься полицейским в демократическом обществе. Если у тебя имеется какая-то информация, тебе следует действовать.

Бублански кивнул.

– Я и собираюсь действовать. Вопрос в том, как.

– Объясни толком, что тебе надо.

– Я хочу знать, что вы с Блумквистом затеяли. Думаю, сложа руки вы не сидите.

– Это сложно. Откуда мне знать, могу ли я тебе доверять?

– Существует отчет девяносто первого года, обнаруженный Микаэлем Блумквистом…

– Я с ним знакомился.

– У меня больше нет доступа к отчету.

– У меня тоже. Оба экземпляра, имевшиеся у Блумквиста и его сестры, исчезли.

– Исчезли? – переспросил Бублански.

– Экземпляр Блумквиста украли, вломившись к нему в квартиру, а копия Анники Джаннини пропала при разбойном нападении на нее в Гётеборге. Все это произошло в тот же день, когда убили Залаченко.

Бублански надолго замолчал.

– Почему нам об этом ничего неизвестно?

– Как выразился Микаэль Блумквист: для публикации существует только один нужный момент и бесчисленное множество ошибочных.

– Но вы… он собирается что-то опубликовать?

Арманский коротко кивнул.

– Нападение в Гётеборге и взлом квартиры здесь, в Стокгольме. В один день. Это означает, что наши противники действуют очень организованно, – сказал Бублански.

– Кроме того, мне, вероятно, следует упомянуть, что у нас имеются доказательства того, что телефон Джаннини прослушивается.

– Кто-то идет на многочисленные нарушения закона.

– Значит, вопрос в том, кто наши противники, – сказал Драган Арманский.

– Я тоже над этим размышляю. Внешне все выглядит так, будто в замалчивании отчета Бьёрка заинтересованы в СЭПО. Но, Драган… Мы ведь говорим о Службе безопасности Швеции. Это государственное ведомство. Я не могу поверить в то, что СЭПО может такое санкционировать. Не думаю даже, что они на нечто подобное способны.

– Понимаю. Мне тоже трудно с этим смириться. Не говоря уже о том факте, что кто-то является в Сальгренскую больницу и отстреливает Залаченко башку.

Бублански молчал.

– И одновременно Гуннар Бьёрк берет и вешается, – вбил Арманский последний гвоздь.