Сергей Жуков - Звездопад. Похороны шоу-бизнеса

Я подошел к столу, открыл ящик, вытащил листы с моим «звездным» списком, и, нарушая всю стройность геометрии, вписал фамилию предателя первым в списке… Он ответит за все первым.

– Вы знаете, Феликс, мы все-таки хотим, чтоб вы работали вместе с Рыбиным.

Эта фраза была одной из первых, которую я услышал на общем собрании акционеров и инвесторов. Напрасно я убеждал наших партнеров в том, что у меня все на мази и говорил о максимальной готовности проекта. Они попросили показать им контракты. Тут-то и выяснилось, как сильно подставил меня Вова. Несмотря на то, что мы давно вели переговоры с артистами, дальше переговоров во многих случаев это не зашло. Реально подписанных договоров было мало. И это несмотря на все мои директивы, предварительные согласования непосредственно с артистами по телефону, мои встречи с ними в ресторанах и офисах – похоже, что Вова просто спустил все на тормозах, и, видимо, сделал это специально. Зато артисты теперь были раззадорены разговорами и обещаниями денег – я уже представлял, как Леонов и Фальковский перекупают тех, кто, как я полагал, уже у меня в кармане.

Все это слишком походило на сон, глупую кошмарную шутку. Так или иначе, я пересилил страх и совершил рискованный шаг. Сделав огромное усилие воли, я отверг инвесторов и произвел на совещании настоящий фурор, сказав, что четыре необходимых миллиона долларов я намерен вложить из своих денег. Чтобы полностью не тратить все средства с банковского счета, я решил заложить принадлежащие мне акции фирмы.

Я не боялся риска – так бы я поступил в молодости. Не нужна была мне эта фирма, которая приносит только несчастья. Единственное, чего я все еще хотел – нанести решительный удар, а остальное уже не важно. К работе и шоу-бизнесу я полностью охладел. Главным, что осталось в моей жизни – была Полина.

Я решил, что как только с «Звездопадом» станет все понятно, мы поселимся вместе и, впредь будем жить спокойно. А со сцены я исчезну – будто там меня и не было. Мавр сделал свое дело…

– Я тебя не узнаю. – Удивилась Полина, когда вечером я рассказал ей о своем решении. – Ты рискуешь своими миллионами и все ради какой-то дурацкой абстрактной цели?

– Абстрактной? Да это же моя гордость!!! Неужели позволять всем вытирать об меня ноги? И вообще, сейчас мне уже наплевать… – Я смотрел куда-то вдаль. – Если выиграю – всем хана, проиграю – хана мне, буду лохом. С голоду мы не умрем, деньги у меня есть и всегда будут. Ну, потеряю я средств на десяток «Бентли», кому ж от этого хуже станет, верно?

– И действительно… Знаешь, – сказала она, – а ведь все-таки ты такой забавный, и почти как маленький мальчик… настоящий максималист…

Ее жаркие губы поплыли по моей щеке, я чувствовал, как ее ладонь гладит меня по плечу. В какой-то момент я даже ощутил, что вот, наконец-то, я смогу заняться с ней любовью, но потом все же остановил себя. Нет, Феликс, зачем нарушать идиллию Эдемовых садов. Еще не время.

Я утопал в иллюзиях.

Позднее время суток. Пора возвращаться домой из офиса. В Москве уже похолодало и стемнело: даже печка моего Х5 вряд ли спасет от надвигающегося ночного холода. Едва я сажусь в машину и достаю ключи зажигания, в окно кто-то стучит!

– Феликс Абрамович, здравствуйте! – Я опускаю стекло и вижу покрасневшее, замерзшее лицо пожилой, худой женщины.

В другой ситуации я бы подумал, что опять местные бомжи просят денег, но ее обращение по имени-отчеству, а еще этот пронзительный, обреченный взгляд, который бывает у солдат, понимающих, что в них ударяет пуля и проникая вовнутрь разрывает все внутренние органы.

– Да? – Спрашиваю я, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. – В чем дело?

– Мы слышали по телевизору, – говорит женщина, – что вы, Феликс Абрамович, ищете по всей России молодые таланты! Мы к вам специально приехали из Нового Уренгоя на прослушивание!

– А я-то здесь при чем? – удивляюсь я. Злость кипит во мне, тем более, я опаздываю на встречу с дирекцией ГТРФ для переговоров по «Звездопаду».

– Посмотрите! – Она подводит к окну маленькую девочку лет одиннадцати: замерзшую, в нелепой болоньевой куртке. – Моя доченька, Сашенька, так поет, так поет! Вы обязательно должны ее послушать!

– Эээ… – Я пытаюсь говорить строго, но с содроганием сердца смотрю на покрасневший носик девчушки. – Я же сам не занимаюсь прослушиванием. Вы знаете, это не ко мне. Записывайтесь завтра в продюсерском центре на прослушивание, вам позвонят…

– Но мы не можем! – в отчаянии восклицает женщина. – Вы прямо сейчас прослушайте ее, она же и поет у меня и танцами в клубе занимается народными. Мы же приехали, а денег-то только на билет до Москвы. И мы сразу к вам, с утра тут у офиса вас караулим. Нам и жить-то негде! Зарплату мою мы уже истратили, вчера вы в офисе не были, мы ж уже два дня стоим тут. Сегодня на вокзале ночевали, а завтра уже назад хотели ехать, поезд-то один раз в неделю. А денежек-то на билет уже нет. Вот прослушайте нас и возьмите в проект, она сразу звездой станет. Только вы можете нам помочь…

– Жаль… – Говорю я. – Но это не в моей власти. А теперь простите, – я тянусь рукой к коробке передач, – я опаздываю…

Глаза матери наполняются слезами. На душе у меня гадко. Я понимаю, что веду себя как последняя мразь. Но как я могу поступить иначе? Я всегда так поступал…

– Сашенька! – всхлипывает женщина, утирая слезы кулаком. – Сашенька, доченька, милая, спой!!! Покажи дяде, как ты поешь! Пусть дядя послушает!

Девочка, едва открывая рот от холода, начинает вытягивать «Ой, то ни вечер, то ни вечер». Ее тоненький, еще неокрепший голосок, прекрасно выстраивает все нотки. На фразе «да во сне привиделось» мне становится так больно, что я хочу скорее испариться…

– Сожалею… Нет-нет… – Бормочу я что-то невнятное. – У меня дела… Я должен ехать, простите…

– Как же ехать, да вы посмотрите на нее, доча, станцуй еще этот танец, что мы дома разучивали!

Девочка в огромных валенках с калошами начинает нелепо перебирать ногами и вскидывать руки к небу. Это становится похожим на театр абсурда.

– Да вы посмотрите какая у нее осанка. Спину держи, Саша. Она же готовилась, репетировала. Вы не можете вот так уехать.

Я завожу двигатель.

– Простите мне нужно ехать… Обращайтесь в наш офис, пожалуйста.

– Не уезжайте, прошу! – почти кричит женщина, вцепившись в дверь автомобиля. – Сашка, давай, еще спой! – Девочка начинает снова что-то петь и танцевать, чуть не падая на скользком тротуаре.

– Мне нужно уезжать, извините… – Говорю я, и отъезжая, все смотрю в сторону пары из Нового Уренгоя и никак не могу остановить словесный поток. – Вы хорошо поете, у вас есть шансы… Да-да, шансы – приходите завтра. Вы можете попробовать… Прослушивание с одиннадцати часов…