Глеб Сабакин - Джаз-банда

На горизонте появляется орда.

– У меня аж дух захватило, – рассказывает Вован. – Как тараканов, полтыщи, наверно, все с железом. Вот почему все заборы в городе голые – тогда всё спилили! Идут, орут чё-то!

Матнёвские по команде (из громкоговорителя, прикиньте!) начали забрасывать их кирпичами. Потом, так же по команде, кинулись на супостата. Стройдеталь опешила от кирпичного дождя и сбилась в неуклюжую кучу. Их взяли в полукруг и начали избиение младенцев – иначе и не назвать. Половину положили, остальных вытеснили из периметра Матни и погнали через всю Стройдеталь как собак трусливых.

Многие тогда двинули кони.

Случись такое сегодня – было б ЧП федерального масштаба. А в то лихое время такие события не были событиями, пардон за тавтологию. Побоища случались часто, трупы появлялись каждую неделю. Иногда бойцов с конкурирующих группировок хоронили рядом, в один день. И только общая скорбь не позволяла продолжить драку прямо на кладбище.

Я только один раз участвовал в бою, где с обеих сторон присутствовало железо.

Приехали в центр прессануть одних борзых парней. Вдесятером, с обрезками труб. А их столько же, с монтажками. Мы оказались проворней. Меня только раз ударили в плечо (синяк был на всю руку). Знатно тогда отмудохали пидоров.

То есть, ужас и азарт массовых битв не на жизнь, а на смерть мне не знакомы.

А старшие много рассказывали про них.

Например, несколько раз я слышал о легендарной драке в школе, той самой, где проходили наши сборы. Матнёвские, выходя после уроков, попали под град камней – у крыльца их поджидали стройдеталевские. Наши ломанулись обратно, те – за ними. Бой развернулся прямо в школе, в ход пошли стулья и всё, что попадалось под руку. Рассказчики добавляли своих деталей – что досталось и учителям, или как некоторые выпрыгивали из окон (в других вариантах – кого-то выкинули).

Крючок-старший рассказывал, как дрались с центровскими, а те ножи повытаскивали. И в какой-то момент оказался один против троих с ножами.

– Я, – говорит, – тогда в натуре обосрался. Боковым смотрю – всех наших положили. Всё, думаю, хана. Ору, машу монтажкой, не вижу ничего, один глаз заплыл, второй кровью залит. Один хер запыряли, еле выжил.

В доказательство он каждый раз задирал футболку и демонстрировал шрамы. После того случая ему удалили селезенку и часть лёгкого.

Кстати, вы знали, что при ножевых часто умирают не от самих ран, а от занесённых инфекций?

В других частях города асфальтные войны были менее масштабные. Там не было столь строгого разделения по территориальному принципу. По большому счёту, классические районники всегда были только в Восточном.

Зато теперь на своём районе можно было чувствовать себя вольготно. Если ты свой – гуляй в любое время суток, никто не тронет. Если только заезжие гастролёры, но на Матню они совались нечасто. У матнёвских в городе была слава жёстких парней, даже отморозков. Нам это льстило, мы старались всячески поддерживать имидж. Очень, знаете ли, помогало за пределами своей локации.

А вот центр, например, был нейтральным. Соответственно, за порядком никто не следил, и туда стекалась вся нечисть. Или Север – когда-то за власть на нём боролись две группировки. Со временем они слились в единую, которая потом распалась на десяток мелких бандеек. Хорошего в этом мало – доминировать хотят все, и конфликты неизбежны.

Или такой пример. В центре есть ПТУ – колледж по-современному, в котором учится гопота со всего города. Каждый день разборки, в туалет не зайдёшь спокойно – постоянно кого-то бьют.

То ли дело наш, родной матнёвский техникум. Тишь да гладь да божья благодать. Власть наша, никто слова поперёк не скажет, черти смирные. Я любил туда захаживать. Приятно чувствовать себя своим там, куда не каждый сунется.

Раньше Восток заканчивался Стройдеталью. На месте Матни было огромное поле, за ним – деревня Мамонтовка. Теперь район непосредственно граничил с ней.

Мамонтовка официально вошла в состав города. Но её жители, хоть и стали считаться горожанами, остались прежней деревенщиной.

Своя банда существовала и там. В ней числилось человек сто, но организованности у них не было. Разве что редкие сборы у дома культуры, которые нередко заканчивались массовой попойкой. Мамонтовские, или «мамонты», блатовали в пределах своего ареала, изредка выбираясь в город на гастроли. Те из них, что покруче, кормились крышеванием местных магазинчиков и ларьков, охраняя их от своей же шпаны. Середнячки ставили на деньги местных лохов. Основная же масса была просто пугалом для односельчан.

Никто мамонтов, конечно же, не воспринимал всерьёз. К ним относились как к колхозникам, грязным и неотёсанным. На район они заходили нечасто, и почти всегда их визиты заканчивались побоями. Могли уйти без части гардероба. Один как-то раз убежал зимой в трусах – малютовская молодёжь прикольнулась. Ему вслед бросили его же ботинки, чтоб совсем не околел, но бедолага предпочёл продолжить забег в носках.

Однажды трое районных старших приехали на сборы к мамонтам. Отозвали их главных в сторону и сделали заманчивое предложение – войти в состав Матни. Чтобы деревня стала нашей территорией, а их банда – филиалом от нас. От такого предложения отказаться могли только дураки, а мамонты ими и были.

Взять под свой бренд сотню деревенских дураков сулило только лишний геморрой в перспективе. С другой стороны, новая территория, пусть в моменте приносящая только проблемы, добавляет веса. Это сфера влияния и будущие денежные потоки. Мамонтовка очень скоро стала застраиваться и урбанизироваться, населения в ней прибавилось, а вместе с ним появилось больше возможностей поживиться.

У мамонтов в тот день был какой-то праздник. Почти все были пьяны. Переговоры не удались, мамонтовские начали дерзить. Наши (кикбоксеры, надо заметить) в три секунды уложили их. Понятное дело, что стадо колхозников душевно тромбонуло наших. Десяток гуков они уложить успели, но, когда на тебя нападают со всех сторон с палками, будь ты хоть чемпионом вселенной.

Вдобавок мамонты перебили стекла машины. И отчалили победоносными павлинами.

В тот же вечер в село вошли наши войска. По каждой улице прошло человек сто, ломая каждое пойманное существо мужского пола, кроме детей и стариков. Возвращались теми же путями, и улицы были пустынны. Жители даже собак по сараям загнали.

На следующий день мамонтовские старшие приехали к нам на сборы улаживать конфликт дипломатическим путем. На тонированной «девятке» с потёртыми по тогдашней моде номерами. С собой привезли какого-то пьянчугу в наколках, представив его смотрящим за Мамонтовкой. Позже выяснилось, что он самозванец, никто из уважаемых людей его туда не ставил.