Яков Сычиков - Приют для бога

Уж не знаю, как там насчёт искусства, но человек новый всегда радует глаз. Конечно, смотря по обстоятельствам: так ведь на улице где – в толчее – его и не приметишь сразу – совсем нового-то человека. А вот придёт такой к вам на работу, где сами-то вы, может, давным-давно сиднем сидите, – ну или носитесь сломя голову (этого я уж знать не знаю), а оно-то и видно сразу: совершенно новый человек – с иголочки весь – хоть на витрину ставь. И это ведь не оттого, что он…

На кухне бабушка с мамой что-то готовили – было душно там и вкусно пахло. Я приотворил дверь в комнату сестры: та сидела тихо, как всегда, за столом – с виду за уроками, а сама тихонько плакала. Я догадался: чуть вздрагивали плечи, еле слышен был в тишине за закрытым окном звук капающих в тетрадку слёз. Она не заметила, и я ушёл, никому ничего не сказал, хоть что-то такое и подумалось мне.

Теперь я очень аккуратно подхожу к телефону: беру трубку двумя пальцами и прежде чем сказать шёпотом: «Алло!» – я прислушиваюсь, принюхиваюсь, и, если вдруг почую что неладное – сразу бросаю трубку откуда взял.

Вот называют меня пошляком и грубияном, а сами весь день молчат да губки дуют, а вечером придут домой да под подушку свою как наговорят разом – очередью пулемётной – весь матюгальный свой запас: и бля, и хуй, и всё оттуда исходящее. Пошляки!

Серым утром дедушка у метро остановился, топнул сапожком и закричал:

– А что это мне всё «Путин» говорите?! Путин?! Какой нахуй Путин, а?! Я сам себе Путин! Да! И Медведев я. Так, нах… кхе… кхе… кхе… Вот, сволота! Ох, я вам дам Путина, все власть чуете, носом в дерьмо вас ткнуть! Всё пропукали, скоты! Тьфу!

Развернулся дедушка и собрался было идти, наговорившись всласть. Дядя милиционер запрыгал по ступенькам – задержать нарушителя, – соскочила туфля со ступеньки на плевке, – полетел дядька вниз солнышком, – спрыгнула фуражка с молодой головы, – нежно обритые с синевой щёки окрасились свежим багрянцем, – помутнели глаза. Дедушка ушёл.

Молодая офисная блядь осталась без мужа в тридцать лет, побежала помогать подниматься, розовым платочком вытирала кровь и – грязь с души ментовской. Так и познакомились, так и поженились.

Дед шёл, шёл, на асфальт ранняя пташка упала мёртвой – это был погибший воробушек: он без головы упал. Дед наступил на него и не заметил, как по асфальту размазал тяжёлым сапогом крохотное хрусткое тельце воробья.

– Товарищи! Я призываю! – кричал какой-то сумасшедший у трамвая – ему отдавили ноги лет тридцать назад – до сих пор кричит и плачет. – Я требую внимания по общепринятым в 47 году конвенциям, и международным соглашением сим я это заверяю в письменном виде! Вот, пожалуйста! Кто скажет, что я не большевик? Не я ли проливал сукровицу в палатах сантехнического треста?! Междоусобного Бога междуутробной войной! В мать, в мать! Заклинаю!

Тётка толстая неслась в трамвай – сшибла мужичонку, – очки слетели, кокнулись – с тётки слетели очки: у мужика не было очков, – он не интеллигент был, он просто старый больной человек и член дорожного конгресса. «Он пьяный был!» – сказали люди, хотя их об этом никто ещё не спрашивал, потому что человек поднялся и заплясал, и в воздухе заныло тревожно, и люди поэтому заговорили в один голос: «Он пьяный был, пьяный, сам-сам, пьяный!» – не зная точно, о ком теперь идет речь, но заранее обременяя пострадавшего называться лишь пьяным, а не страждущим, терпящим или молящим.

«Пьяный-пьяный! Хрю-хрю-хрю! Пизди его! Копытцем сковырни ему нос!»

Нос крючком! Зацепи – порви ноздрю, – пусть течёт, течёт, течёт по улицам да по красным 20 лет октября, 30 лет октября – Вечность октябрю! Всю власть Ленину и Гаврииле Горбачёву! Взносы, господа! Делайте взносы, сучьи племенные породы!

А мёртвая голова воробушка ест хлебушек, макая мякушкой в липкий жёлтый мёд, капающий с лугового дерева раз в день, раз в день… Не боль… не боль.

Я вырежу себе в теле земли домик: найду гнойное место, прорву его, прочищу, вылущу, и заведу там своё малое хозяйство. Конечно, при открывании окна-иллюминатора, я буду видеть некоторых людей, бродящих тут и там и всегда подскакивающих как бы ненароком под взгляд, но обращать должного внимания мне совсем на них не придётся. Всё станет проще однажды. Не обойдётся без перенесения кое-какого – пусть и маленького – быта, хотя и так хотелось от него избавиться. Но пару полочек я прибью, положу стопочки книг и стопочки под водочку. Кстати, этого я точно ещё не решил: стоит ли брать с собой водочку. Ведь скверно это, однако, когда просыпаешься с перегаром и вонью во рту, хотя и необходимо иногда. Ну, катарсис там, и всё такое. Особо, впрочем, заморачиваться не стоит. Если по любому поводу это предпринимать, то ничего никогда не напишешь – не сделаешь. Вот-вот, очень много не нужного того и гляди проскальзывает в голову, а из головы обратно в реальность.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.