Виктор Левашов - ЧМО

ЧЕБОТАРЕВ. «Используя свою хорошую растяжку, Конов наносил Демидову разнообразные удары «наваши», «еко» и другие…»

Конов бьет по мешку.

НОВАЦКИЙ. «И это постепенно всех нас увлекло…»

Удары следуют один за другим, все резче и чаще. Отталкивая друг друга, Новацкий, Конов, Шарапов и Чеботарев бьют по мешку, все больше распаляясь, пока мешок не срывается с крючка и не падает, увлекая с собой обезумевших парней.

Пауза.

Появляются НАТАША и ВЕРА. В руках у Веры лист бумаги.

ВЕРА. Ребята, нужно это подписать и быстро отправить. Чтобы успеть до суда. Что мы ручаемся, берем на поруки и все такое. В общем, что они нормальные, отзывчивые и доброжелательные ребята. (Пуне.) Подписывай. (Пуня скрывается за спинами.) Жердев, а ты почему отворачиваешься?.. Бронин!.. Ребята, в чем дело? Это же наши товарищи! Наши друзья!..

С пола поднимается Новацкий, берет у арбитра папку с судебным делом, молча дает Вере и возвращается к валяющемуся на полу мешку. Вера раскрывает папку.

ВЕРА. «Далее, как было установлено в ходе судебного разбирательства, произошло следующее…» (Наташе.) Читай, а то у меня очки запотели.

НАТАША. «Новацкий приказ всем, кроме Шарапова, уйти из каюты, после чего заложил дверь стулом и сказал Демидову: «Сейчас мы будем тебе…» (Умолкает.)

ВЕРА. Ну? Что там? (Берет папку.) «Сейчас мы будем тебе в рот давать. Но сначала в презер…»

Пауза.

НОВАЦКИЙ. «Но сначала в презервативе. При этом Шарапов достал из кармана презерватив в блестящей импортной упаковке…»

ШАРАПОВ. «Демидов категорически отказался. Мы снова стали его бить. Новацкий расстегнул брюки, но половой член ни он, ни я не доставали, презерватив из упаковки не вынимали…»

Новацкий. «Упорный отказ Демидова мы воспринимали как оскорбление. Шарапов старался бить по шейным позвонкам. После каждого такого удара Демидов на несколько секунд терял сознание, но по-прежнему твердил «нет»…

ШАРАПОВ. «Новацкий окончательно рассвирепел, стал угрожать убийством. Но и это не испугало Демидова. Воспользовавшись тем, что мы устали, ему удалось выбить стул, закрывавший дверь, и выбежать из каюты…»

Полная тишина. Низкий гудок. В динамиках начинает негромко звучать марш прибытия.

АРБИТР. Первого октября, как Андрей и просил, я приехал на речной вокзал, чтобы встретить его…

АНДРЕЙ берет кружку с клюквенным соком, выливает сок на себя и встает: с окровавленным лицом, в залитой кровью футболке.

АНДРЕЙ. Этого вашему суду хватит?

На авансцене остаются только отец и сын.

АНДРЕЙ (по-прежнему весь в крови). «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряда Вооруженных Сил, торжественно клянусь… быть преданным своему народу, свой Родине…» Которая приходит на помощь ко всякому из своих сыновей… которая не оставляет ничтожнейшего из них в самый черный и страшный час… как всегда, во веки веков приходила на помощь детям своим… Клянусь служить ей верой и правдой, преумножать ее силу и защищать ее честь, чтобы оставить после себя душу народа своего не испоганенной и истощенной, но светоносной и весной, как вечные наши родники, питающие наши реки… «Я клянусь защищать ее мужественно и умело, с достоинством и честью, не щадя свой крови и самой жизни для достижения полной победы над врагом…»

Андрей отступает на задний план.

АРБИТР. Вновь и вновь всматриваюсь я в прожитые мной годы. Мне не в чем себя упрекнуть. Я не виноват.

Пауза.

Никто не виноват.

Пауза.

Так как же он сложился, этот проклятый мир, в котором дети защищают нас, а мы не можем защитить наших детей?!.

1988 г.