Алексей Авшеров - Жулик

Сумерки несмело заглядывали в большие окна старого корпуса, когда в коридоре гулким эхом отозвались нетвердые, шаркающие шаги. Мы слезли с подоконника. Навстречу двигался невысокий дядька с большим портфелем. Седоватая щетина, мятые брюки с вылезшим краем несвежей рубашки подтверждали алкогольное реноме субъекта.

Препод зашел в аудиторию и буркнул в дверь:

‒ Кто сдавать, заходите

Рассевшись, мы уставились друг на друга. Дядька, достав билеты, оставил портфель открытым.

Первым отвечать пошел второгодник, бывалый студент-вечерник. Вместе с зачеткой он прихватил завернутую в газету бутылку вермута и, подойдя к столу, сунул ее в портфель. Роль саквояжа определилась. Вдохновленные примером, мы наполнили переносной погребец нехитрым ассортиментом винного отдела и, получив зачет, разбрелись кто куда.

Узнав про обман, Маринин расстроился и попытался аннулировать результат. В деканате почетного лорда выслушали, ведомость не исправили, а меня, пожурив за инициативу, оставили в покое.

«Сдал сопромат – можешь жениться!» ‒ гласила старинная студенческая мудрость. Жениться я не собирался, но к бабам влекли законы природы и рассказы опытных сверстников. Сначала я попробовал с одногруппницами. Девушки, как на подбор, красотой не блистали и, поглощенные учебой, отдавались лишь наукам. Не обошлось без исключения. Света Сафронова, эффектная крашеная блондинка, в отличие от инфантильных товарок, открыто флиртовала с парнями, возбуждая желания и сплетни. Дождавшись своей очереди, я предложил ей встретиться, она согласилась, и мы поехали ко мне на дачу. Зимой.

Преодолев большие сугробы, по пояс в снегу, мы добрались до дома. Светка без сил рухнула на диван. Дышала она глубоко и часто, грудь вздымалась высоко и красиво. Не чувствуя усталости, я нарубил дров и затопил печь. Пламя весело запрыгало в топке, и комната быстро нагрелась. Снедаемый вожделением, я пристроился к телке и, сунув руки ей под свитер, ощутил упругую плоть. Светка, разморенная теплом и портвейном, сопротивлялась вяло и без злости. Повозившись, я раздел ее, и когда до неизбежного оставалось чуть-чуть, в дверь постучали.

‒ Кто там? – встрепенулась девушка.

Стукнули снова, и я открыл. В тулупе до пят, стоял дядя с ружьем. Борода и брови, посеребренные изморозью, делали похожим его на Деда Мороза.

‒ Кто такие? – он грозно хмурился.

‒ В гости приехали, – и я назвал имя деда.

‒ Внучок, значит? – уже мирно спросил он. ‒ Отдыхайте. Смотри дом не спали. Тушить некому.

Сторож развернулся и, стараясь попадать в собственные следы, полез по сугробам.

Нега улетучилась, и Светка оделась. Попытка возобновить идиллию успеха не имела. Вино закончилось, Сафронова не поддалась и собралась домой. В электричке мы ехали молча. Телка отстраненно смотрела в окно, и я понял: повторения рандеву не будет. Невинность, напуганная ружьем Деда Мороза, так и не покинула мое бренное тело.

Зима прошла. Мечтая о сексе, я кое-как пережил весну, надеясь, что лето совершит чудо. Однако случилось наоборот. Моя измученная плоть подверглась тяжелому и, к счастью, последнему испытанию.

Наши дома стояли вперемежку с женскими общагами, и познакомиться с девкой труда не составило. Мечтая расстаться с деревенским прошлым, лимитчицы улыбались всем без разбора, надеясь побыстрее оказаться в сытом московском будущем.

Избранницу мою звали Галина Тимофеева. Бросив родной Алексин, она приехала за счастьем в Москву. Общаясь со мной, Галя выбрала беспроигрышную бабью тактику. Старше меня на пять лет, она раскусила мою неискушенность и сдавала свою «крепость» по частям, не ускоряя события. Девка понимала: чем сильнее страдания, тем крепче связь. Казалось близость неотвратима и мечты вот-вот сбудутся, но, придумывая новые отговорки, Галя указывала мне на дверь. Расстроенный, я шел домой, что бы, промучившись ночь, вернуться к ней снова. В результате Галя перехитрила сама себя. Устав от ее капризов, я познакомился с Мариной Блудовой, ставшей моей «первой ласточкой».

Произошло это на даче. Быстро свернув застолье, я увлек ее в темноту комнаты. На ходу раздевая друг друга, мы рухнули на скрипучий диван. Марина обвила руками мою шею и, подставив губы, доверчиво развела бедра. Миг – и я почувствовал дурманящий чужой запах. Метаморфоза заняла не больше минуты – с продавленного ложа встал не рефлексирующий юнец, а уже мужчина. С годами острота момента стерлась, но тогда, впервые овладев женщиной, я испытал и радость, и гордость, и облегчение одновременно.

Галину я встретил через пару лет. Не питая иллюзий, она сразу потащила меня в постель. Обид я не помнил и ей не отказал.

Пикантная сторона взрослой жизни захватила нас с Блудовой целиком. Отбросив целомудрие, организмы требовали ежедневных встреч, проходивших в кишащей клопами, забитой старой рухлядью коммуналке на Ленинском проспекте. Спасаясь от насекомых, мы перебирались на пол, кровососущие твари ползли за нами, хотя помешать страсти не могли.

В нулевые мой офис располагался напротив и, глядя в знакомые окна, я представлял постаревшую Блудову и того, чью жопу кусают клопы сегодня.

Наши встречи завершались сексом при любых обстоятельствах. После театра, проводив Марину, я уступил уговорам и поднялся к ней. В квартире царила ночь, ее родители шептались в дальней комнате, и мы расположились на кухне. Блудова задумчиво посмотрела в темноту и потянула меня за ремень.

‒ Ты, что, с ума сошла?

‒ Не бойся, глупый! Я другое хочу!

Она расстегнула мои джинсы и достала предмет вожделения. Не знаю, что радовало больше: губы Марины или пустой коридор? Мне повезло: ее отец протопал в туалет, когда я кончил. Блудова смотрела победительницей, и произошедшее слабо напоминало ее дебют. Так, с замирающим от страха сердцем, я впервые познал прелесть минета.

Я быстро привык к выходкам Блудовой, но все равно очковал, когда ее мама сердито стучала в ванную: «Вы руки моете или что?» Чаще выходило «или что». Зажав в зубах полотенце, Марина неистово насиловала мое мужское достоинство. За столом я гадал, знают ее предки или нет. Отец, уткнувшись в тарелку, молча ел, а мать, глядя в мои бегающие глазки, награждала все понимающей улыбкой.

Новый, 1983 год, мы встретили у Марины и, выслушав под звон хрусталя банальные наставления родителей, поехали к моим друзьям. Пока добрались, переполненная молодежью квартира превратилась в бордель. Повсюду пили, орали, кто-то пробовал танцевать, из прикрытой кухни раздавались женские стоны. Блудова быстро освоилась, ее накачали шампанским и взяли в оборот.

Я осмотрелся по сторонам. На диване сидела датая блондинка и в упор пялилась на меня. Неказистая, в очках, с расстегнутой блузкой и синюшной грудью, она вызывала больше сочувствие, чем желание. Пока я раздумывал, хочу или нет, телка вышла из комнаты. Бедолагу я нашел над раковиной и осторожно обнял ее. Почувствовав мои руки и передумав блевать, она потянулась ко мне губами. Не полагаясь на случай, я отстранился и смело полез ей под юбку. Девка развела ноги, но дверь открыла Блудова.