Янга Акулова - Утро вечера

«Хорошо, я этого не видела. Ещё трусливее меня? Бывают и такие? Это ж ни в какие ворота – драпать. Ну да, шпага была не при нём. В металлоремонт сдал на заточку. Не читал он, конечно, никакого Шекспира: «Трусы много раз умирают до наступления смерти». А почему, интересно, этот махровый хулиганище вот как раз к нему подкатил, к этому круглому принцеотличнику, который ни разу и не принц?..»

Революционный дух тем и опасен – только разожги, ему потом всё мало. Что там фартук, надо покончить и с другим ярмом – музыкалкой. «Пианиста из меня всё равно не выйдет, чего зря мучиться и мучилку мучить». Непреодолимый гнёт сгибал Аню чуть ни пополам, стоило сесть за пианино. Спина превращалась в горб, как у её учительницы, руки не слушались. Какая ещё ошибка – считать тонкие пальцы музыкальными. Главное – они должны быть сильными. А какая сила, если горб? Да ещё вязкий ягодный сироп в жилах. Руки бросают игру, плетьми ложатся друг на друга поверх клавиатуры, на них бессильно опускается голова.

Мама, услышав, на секунду остолбенела. А в следующую, вмиг раскалившись, исторгла сноп огненной лавы. Вот так просто взять и зачеркнуть несколько лет усилий – её, главным образом!.. Накрывало, устрашало и полыхало долго. Дочь, хоть и с пылающими щеками и ушами, поправ пепел, стояла на своём. Кто и как будет догонять сразу и в музыкальной, и в нормальной после пропусков? И ещё, край, надо записаться в бассейн для закаливания – так сказал врач (так сказала Аня, потому что читала в «Науке и жизни», а врач не сказал только по своей отсталости). Бассейн важнее для здоровья. И постепенно, со скрипом, но он победил. С музыкальной школой, даже не верилось, но было покончено. Мама, понятно, этого всё равно никогда не простит.

Справку оказалось получить раз плюнуть, купальник и шапочка нашлись легче лёгкого, и пожалуйста: два раза в неделю в пять часов ходи и плавай как рыба. Когда хочешь чего-то по-настоящему, никаких сим-симов не надо: достаточно встать с кровати или с дивана, потопать туда-сюда, куда надо, с серьёзным видом – чтобы все видели, как это серьёзно – и двери открываются сами.

Бассейн был настоящим, спортивного клуба «Динамо». Весь бело-кафельный снизу доверху. Дорожки, тумбочки для ныряния и вышка для прыжков – с двумя уровнями. Со среднего прыгали спортсмены с юношескими разрядами, с высокого никто не прыгал – подросткам было строго-настрого запрещено.

В группу ходило всего человек восемь – все старенькие. Одна Аня новенькая. Приняв, как положено, душ, все выстроились у бассейна. Тренер был лаконичен с наставлениями, и «старенькие» резво, немного показушно, попрыгали в воду – кто с тумбочек, кто с бортиков. Аня ни с чего такого прыгать не собиралась, окунуться в воду – задача самая не простая из всего плавания. Страх врезался, по-видимому, навсегда.

Ей было лет десять тогда. Лето, городской пляж. Они заходили в воду одновременно с той девушкой. Ане бросился в глаза яркий оранжевый, в полоску, купальник бикини (ей-то самой ещё нечего было прятать в лифчик). «Какая сегодня холодная вода!» – сказала девушка с вызовом, и лицо у неё было весёлым. День был на удивление жарким, народищу полно. Но в сибирской реке вода теплеет, хорошо, к середине лета, а то было его начало. А девушка всё равно пошла вперёд, обогнав Аню. Та стояла по пояс в воде, дрожа: ни туда, ни сюда. Попыталась найти глазами храбрую девушку… Неподалёку она увидела в воде – спину. То есть и всё остальное тоже, но почему-то именно эта спина… Тело в оранжевом купальнике в полоску колыхалось на поверхности воды лицом вниз.

Кто-то закричал первым – страшный вопль, знак непоправимого. Её вытащили на берег, на голый песок. Кто-то делал искусственное дыхание – долго, бесконечно долго. Она начнёт дышать, вот сейчас… Ведь только что Аня слышала голос девушки: «Какая сегодня холодная вода!» Казалось, он продолжал звучать над пляжем, над сбившейся в кучу толпой вокруг молчаливого тела. Нет… Бывшее светлым тело, не успевшее загореть, синело на глазах. Разве такое может быть? Только что это была девушка. А теперь кто? Или ЧТО? Неодушевлённое. Просто тело. Значит, просто тело – ничто? Как это? Девушка пришла искупаться в жаркий день. Никому не делала плохого. Могла чувствовать, смеяться, говорить. А через минуту – ничего? И ей теперь не нужно – ничего. Её оранжевый купальник в полоску не нужен больше, и ничего не нужно на всей земле. Так не бывает!

А если так бывает, то и с любым из нас тоже… В любой момент.

Солнце палило, как в насмешку – безмозглая адская печь, лучи его придавливали сверху свинцом. У Ани подкосились ноги: «Заткнись! – Не видишь, что тут?» Не мысль даже, а беспомощное чувство: «Как можно жить, если рядом она? Которая превратит тебя в ЭТО»… Приехавшая скорая втянула в себя то, что лежало на песке, и увезла.

…Пловчиха с волнением подошла к краю бассейна – тонюсенькая, как только что посаженный саженец в своём красном трикотажном купальнике. Металлическая лестница была ледяной, спуск происходил с нешуточным зависанием на каждой ступеньке.

Вода тоже не была тёплой. Преодолев дрожь, Аня поплыла своим вольным полу-кролем, полу-лягушкой и немного сажёнками, как показывал когда-то папа. Он хорошо плавал, говорил, помогает Языков: «Там, за далью непогоды,/ есть блаженная страна: не темнеют неба своды, не проходит тишина./ Но туда выносят волны только сильного душой!..»

Холода больше нет. С каждым движением наполнял восторг – вода обнимает, держит тебя, ты плывёшь и, если повернуть голову, видишь за сплошной стеклянной стеной горы снега, заиндевелые деревья и заиндевелых людей, закутанных по самые глаза. От этого так весело! «А вдруг бы я родилась рыбой? А что, нормально. Даже интересно было бы по-быстрому пройти цепочку от амёбы – она мне точно родственница: простая, тихая, ни с кем не спорит».

Все мы выползли когда-то на сушу из воды, без вариантов. Иначе никто не научился бы плавать. И каждый раз, входя в воду, как будто окунаем себя в то необозримо глубокое прошлое, которого не достать ни зрением, ни памятью, но на которое откликается наша кожа и всё тело – радостью слияния, мурашками удовольствия. Руки, ноги становятся плавниками, плещутся в родной стихии, счастливые. Ведь нам было хорошо – тогда, в тех тёплых водах в нашем наираннейшем детстве.

Тренер, убедившись, что Аня плавать умеет, предоставил ей и дальше делать это самостоятельно. А ей того и надо. Чтобы не мешали. Чтобы наслаждаться: даже неистребимый бассейновый запах хлорки не мешал, но волновал, щекоча ноздри; необычная гулкость звуков – голосов, плеска воды, свистков тренера – всё было волнующим и не похожим на добассейновые будни.