Алекс Аргутин - Аяхуаска

АЯХУАСКА

фантастическая повесть

1.

В тот день я бесцельно бродил по улице. Просто вышел пройтись и подышать. Достало все. Сидеть дома и думать, как снова найти работу. Тоска. Тем более, что недавно меня уволили с городского телеканала за то, что я выдал в эфир слово хер.

Как это случилось, до сих пор не пойму. У телевизионного монтажера много возможностей. Подтитровываешь человека, и сразу на весь регион. Кто успеет проверить? Опечатался – выговор. А тут, понимаешь, опять губернатор с рабочими на заводе, мол, голосуйте, это престижно. Рука и дрогнула.

Я, конечно, не хотел, чтобы меня уволили. Но уж очень устал от этого бреда. Каждый день одно и то же. Да и хер-то я написал маленькими буквами, скорее мысленно. Однако, главному редактору так не показалось. Да и генеральный продюсер заметил. В общем, дали мне расчет, и гуд бай.

Раньше я считал, телик – это круто. Мощные компы, большие мониторы, скоростные сети. Помню, как-то прокладывал кабель от презентационного ноута к плазме. Клеил его скотчем к полу, чтобы всякие лохи не задели ногами. Контора, в которой я работал тогда, обслуживала какую-то вечеринку в злачном месте под названием «Крыша». Смотрю, Нагиев мимо идет. Остановился, глянул на меня сверху вниз. Аж мурашки по коже. Теперь думаю, хорошо яйцами не задел.

А потом поехало-понеслось. Карма, что ли, такая. Или Нагиев действительно меня чем задел. И главное, с каждым годом работы все больше, а денег – меньше. И ответственность, нервное напряжение только растет. Но с поезда на ходу не соскочишь. Разве, чтоб мордою об асфальт. И собирай себя по кусочкам.

Иду вот так по улице. В голове – досада, на душе кошки скребутся. Гороховая уже заканчивается. Мистические места. Впереди виднеется фонтан у Адмиралтейства. Грязно, сыро, декабрь на дворе. Вечереет. И как-то безлюдно очень.

Запахиваю поплотнее куртку. И вижу, вдруг, из стены дома номер три рука высовывается, кисть разжимается, и падает что-то на асфальт. Звучно падает, словно шлепком ладони по слякоти. А рука исчезает, как не было. В памяти только тату около большого пальца осталось. Вроде, закорючка какая.

Тру глаза, оглядываюсь. Никого. Разве стены домов как-то неестественно шевельнулись, и все. И гул автомобилей. Шум города. Только потом уже понял, чтобы шлепок-то услышать, нужна была тишина полная.

Я нагнулся и поднял упавший предмет. Всего лишь бумажник. Кожаный. С теми же закорючками, что и на руке, его обронившей. Ом. Древний символ индуизма. Внутри бумажника – зеленые купюры. Пересчитал. Три штуки баксов.

Визг тормозов. Холодные мурашки от копчика до виска. Повинуясь инстинкту, я в каком-то невероятном па отшатываюсь назад. Отрываю взгляд от купюр.

Водитель Маза, прилипнув к лобовому стеклу, бешено жестикулирует и что-то кричит. Оказывается, подняв находку, я непроизвольно двинулся дальше и, сам того не заметив, вышел на Адмиралтейский проспект.

Спешно запихнув бумажник с баксами в карман куртки, я развернулся и быстро зашагал в обратном направлении. Мне явно было нужно где-то посидеть, сделать пару глотков водки и отдышаться. С этими мыслями я распахнул дверь первого попавшегося заведения, скинул куртку и пристроился на мягкий диван у ближайшего столика.

– Чего изволите? – раздался над головой голос официанта.

– Водки грамм пятьдесят. Закуски не надо… – развеял я сомнения молодого парня в мятой футболке и слимах.

Откинувшись на спинку дивана, я уставился в потолок в ожидании целебного напитка.

«Что за бред?» – крутился в голове вопрос. И как бы повинуясь следующей мысли, я сунул руку в карман лежавшей рядом куртки и снова выудил бумажник.

Кожа его выглядела потертой, но еще далеко не обветшавшей. Внутри, помимо купюр достоинством в сто долларов, было полно пыли и золотистого песка, который ссыпался прямо мне на колени. Я отряхнулся, словив недовольный взгляд официанта.

– Что-нибудь еще? – пытаясь заглянуть внутрь лопатника, надменно процедил он.

Я отрицательно покачал головой и захлопнул бумажник. Парень цокнул стаканом с водкой о столик и отвалил.

Водка приятно обожгла горло и вдохновляющим теплом пролилась в желудок. Я посидел еще минут десять, стараясь ни о чем не думать. В том, что бабло предназначалось мне, я отчего-то практически не сомневался. Это было немного странно, но еще более странным выглядел способ доставки. Однако, волшебный напиток подействовал, и я понемногу начал успокаиваться.

«К черту все!» – в итоге подумал я. В конце концов, в этой жизни мне не часто везло. Всего, обычно, приходилось добиваться невероятными усилиями. Поэтому, уговорив себя особо не рефлексировать, обретенное богатство я решил использовать правильно.

2.

Челнок, формой напоминавший наконечник копья, обогнул полуразрушенные пирамиды и начал заходить на посадку. Мартен Себрон, который десять лет назад познавал мир в рамках популярного теле-шоу, путешествуя на грузовике с сестрой и родителями, бросил взгляд на мутное стекло высотомера и приготовился к посадке.

Восторг оттого, что вопреки опасениям он летит, недоверие, вызванное тем, что у этого летательного аппарата нет видимого двигателя, горечь и скорбь по погибшим товарищам – все смешалось в мыслях и чувствах француза. С тех пор, как миссия на Марс Илона Маска завершилась катастрофой, не прошло и месяца.

Молодому астронавту повезло. Перед тем, как взлетный модуль экспедиции в панике стартовал, спасаясь от пыльной бури, он провалился в карстовую пещеру. Вынужденные оставить его одного на враждебной планете, остальные члены экипажа погибли от разгерметизации.

Удивительно, на сколько произошедшее оказалось похоже на те документалки BBC и пару-тройку художественных фильмов, что крутили в конце предыдущего десятилетия. Да что говорить, именно эти эпические творения и вдохновили возмужавшего путешественника на вступление в отряд будущих космонавтов при НАСА. Годы тренировок, специальных учебных курсов, добровольных отречений, и все для того, чтобы подтвердить впечатляющее провидение киношных сценаристов. С одной только разницей – никто на Земле так и не узнал, что на Марсе кто-то выжил.

Челнок, целиком выплавленный из красноватой меди, легко повинуясь незамысловатому управлению, плавно затормозил над кратером. Сквозь массивный кварцевый иллюминатор под ногами Мартен наблюдал, как охристая поверхность внизу заволновалась и подернулась молочной дымкой. Завернувшись воронкой, открывшийся проход начал медленно затягивать тяжелый корабль внутрь.

Возможно, это был первый полет изделия древних инженеров за последние 70 тысяч лет. Мартен, воспитанный на классических законах физики двадцать первого столетия, ни малейшего представления не имел, как такое возможно. Но техника далеких предков не подвела.