Евгений Фоменко - АртХаос. Повесть и рассказы

Был бы я толстым американцем пенсионного возраста, коротающим тихий вечерок в компании себе подобных, то точно бы воскликнул «Бинго!».

Это был шанс. Возможно, что не нужно будет даже ждать того момента, когда вся эта благородная публика окончательно нафуршетится до поросячьего визга.

Ужом я начал протискиваться среди людей, упершись взглядом в затылок удаляющегося Тоши Бордо.

Блондинка тащила его не хуже маневрового локомотива, ловко обходя препятствия на своем пути.

Ах, ты ж птица моя золотая! Давай, уводи его, уводи!

Похоже, солнце удачи мне сегодня пекло немилосердно. Парочка, как по заказу, свернула в самый подходящий для меня коридор. Местную географию я уже успел изучить.

Перед тем, как самому юркнуть в коридор, я еще раз воровато оглянулся. Мой уход по-английски вряд ли кто-то заметит.

Путь освещали все те же лампы дежурного света. Поворот, еще один. Где-то впереди гулко хлопнула тяжелая дверь. Табличка на стене подсказала, что я иду в сторону курилки. Странно, тут вообще-то можно везде курить – никто и слова не скажет. Для порядка, что ли, повесили? Что-то не очень вяжется это место с порядком.

Я остановился перед железной дверью, которая явно знавала лучшие времена. Сейчас она выполняла чисто символические функции. Мне опять повезло – дверь выводила на задний двор. Приложив ухо к двери, я отчетливо расслышал голоса. На фоне жеманного фальцета Тоши приятный голос блондинки казался даже более мужественным, что ли.

Тихонько приоткрыв дверь, я аккуратно выглянул наружу. Только эти двое, больше никого. Уже не таясь, я вышел во двор, уставленный синими туалетными кабинками. Тоша стоял спиной ко мне. Блондинка, которая все прекрасно видела, не придала значения моему появлению.

Два шага.

Если в одном кармане у меня до недавнего времени лежал маркер, то во втором своего часа дожидался электрошокер. Дождался.

На ходу достаю его.

Я уже за спиной Бордо.

Девушка отчетливо разглядела, что у меня в руке. Ее глаза округлились. Еще чуть-чуть – и я увижу отражение своей самодовольной ухмылки.

Разряд в шею, и я хватаю под руки оседающее тело художника.

Не сводя взгляда с оцепеневшей блондинки, я неожиданно для самого себя произнес:

– Не бойтесь, Маша, я – Дубровский!…

Десять фотографов пошли толпой на ланч,

Один там отравился, развел руками врач.

Девять фотографов в лесу снимали осень,

Один поймал клеща, осталось только восемь.

Восемь фотографов пошли домой потом,

Один все ж заблудился, остались всемером.

Семеро фотографов кино смотрели «Жесть»,

Не выдержало сердце, осталось только шесть.

Шестеро фотографов решили побухать,

Абсент был контрафактный,

осталось только пять.

Пятеро фотографов «кумарили» в квартире,

Один шагнул в окно, осталось их четыре.

Четверо фотографов мечтали о любви,

И залюбили одного, осталось только три.

Втроем теперь фотографы поехала в Гоа,

Но одного загрыз енот, осталось только два.

Поссорились те двое – кто круче в ремесле?

И вот теперь фотографы в единственном числе

Грустит один фотограф – «Я не жилец уже,

О том, как я повешусь, я напишу в ЖЖ»…

Откуда? Откуда, мать вашу, я спрашиваю, столько фотографов? Методом почкования они появляются или в результате необратимой химической реакции? А может, прячущиеся от Нюрнбергского процесса нацистские преступники их тайно клонируют на своей базе в Антарктиде?

Девальвация ценности этой профессии просто налицо. Любой малолетний обормот выпросит у родителей более-менее хорошую камеру, а потом тут же пишет у себя в «контактике» что-то типа «Биру заказы на фото сесии». Да, именно с такой орфографией.

Если бы дело касалось только «школоты» – это еще полбеды. Но и среди мальчиков и девочек постарше таких деятелей полно. Ладно, они бы в свое удовольствие фоткали, так они ж пытаются навязать свои услуги за скромный олимпиард денег. И неважно, что желающих заказать фотосессию не так уж много, главное другое – ты ж фотограф! А все свободное время можно посвятить саморазвитию и созерцанию бренности бытия.

Есть у меня одна теория, почему так происходит. До безобразия простая теория. Люди просто не хотят работать! Работать по-настоящему. Заводы и фабрики стоят, пахать некому. Все в фотографы подались, перспективу ищут.

За романтику обидно. В моем детстве фотографы были почти так же круты как Терминатор или черепашки-ниндзя. Потому что они умели, потому что они знали. А сейчас шаманство в комнате с красным светом подвергнуто анафеме, секреты мастерства утрачены, за человека думает фотоаппарат.

Иногда все же стоит встать грудью на пути прогресса – «Стоять, сцуко, куда прешь?».

Есть, конечно, в этой современной биомассе и настоящие жемчужины, люди, которые в полной мере могут называть себя истинными фотографами, но их мало. Бесконечно мало.

Хотя про закрытые заводы и фабрики я, наверное, немного погорячился. Одна фабрика сегодня все же заработает. Да, та самая. По сжиганию фотографов.

Я лязгнул задвижкой.

Металлическая дверь, хотя и напоминала памятник времен последних индустриальных пятилеток, но выглядела вполне надежной. Такую мощным хипстерским плечом не снесешь.

Пленер определенно удавался.

Закрыв дверь за последним участником, я мигом вбежал по расположенной рядом лестнице-трапу на второй этаж. Хотя вторым этажом его можно было назвать лишь условно. Высота метров пять, а то и больше.

На верхней площадке меня ждала еще одна дверь, но ни пола, ни лестницы за ней не было. Один провал. Первоначальное предназначение этого помещения мне было непонятно, но для моего замысла оно подходило идеально.

Внизу тут же защелкали фотокамеры. Всем захотелось запечатлеть маэстро в этом выигрышном ракурсе – в дверном проеме, через который пробивались пыльные лучи весеннего солнца, оставлявшие от меня только силуэт.

Я поднял руку вверх, заставив собравшихся отвлечься от объективов.

– Друзья мои! – мой голос эхом прокатился по бетонному мешку. – Я рад, очень рад, что мы сегодня тут собрались. Уверен, что вы запомните этот день. Запомните на всю жизнь!

Я сначала хотел сказать «навсегда», но в последнюю минуту понял, что «на всю жизнь» в контексте звучит куда лучше.

– Но прежде чем мы приступим к действию, к нашей фотоохоте, я хочу поговорить с вами о высоком! Вы готовы к этому?

Снизу донеся нестройный и разноголосый хор одобрения.