Висенте Бласко - Толедский собор

Книгоиздательство "Современныя проблемы". Москва.- 1911.

OCR Бычков М. Н.

http://az.lib.ru

Начинало свтать, когда Габріэль Луна подошелъ къ собору, но на узкихъ улицахъ Толедо была еще ночь. Голубой свтъ зари едва пробивался между выступами крышъ и разливался боле свободно только на маленькой площади Ayuntamiento. Изъ полумрака вырисовывались при блдномъ освщеніи зари невзрачный фасадъ архіепископскаго дворца и дв черныя башни городской ратуши – мрачнаго зданія времени Карла Пятаго.

Габріэль долго ходилъ по пустынной маленькой площади, надвинувъ капюшонъ плаща до бровей и не переставая сильно кашлять. He останавливаясь ни на минуту и стараясь защитить себя ходьбой отъ холода, онъ смотрлъ на входъ въ соборъ со стороны площади – на дверь Прощенія. Только съ этого фасада церковь имла величественный видъ. Луна вспомнилъ другіе знаменитые соборы, стоящіе на возвышеніи, выдляясь среди окружающихъ зданій, открытые со всхъ сторонъ, гордо выставляющіе на показъ свою красоту, и сравнивалъ ихъ мысленно съ толедскимъ соборомъ, праматерью испанскихъ церквей, тонущимъ въ поток окружающихъ зданій, которыя такъ застилаютъ его, что его вншнія украшенія виднются только въ просвтахъ сосднихъ узкихъ улицъ. Габріэль, хорошо знавшій внутреннюю красоту собора, вспоминалъ обманчивые съ виду дома на восток, жалкіе снаружи, а внутри разукрашенные алебастромъ и филигранной работой. He напрасно жили въ Толедо цлыми вками евреи и мавры. Ихъ нелюбовь къ вншней пышности, повидимому, повліяла и на архитектуру собора, утопающаго среди домовъ, которые тснятся вокругъ него, стараясь укрыться въ его тни.

Только на площади Ayuntamiento христіанскій храмъ могъ обнаружить все свое величіе. Тутъ, подъ открытымъ небомъ, возвышались при свт зари три стрльчатыя арки главнаго фасада и колокольня, огромная, съ выступающими ребрами. Крышу ея образовалъ alcuzun – какъ бы черная тіара съ тремя коронами, расплывавшаяся въ полумрак туманнаго свинцово-сраго зимняго утра.

Габріэль съ нжностью смотрлъ на закрытый тихій храмъ, гд жили его родные и гд онъ провелъ лучшее время своей жизни. Сколько лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ онъ былъ здсь въ послдній разъ!… Онъ сталъ съ нетерпніемъ ждать, чтобы открылись, наконецъ, двери собора.

Онъ пріхалъ въ Толедо изъ Мадрида наканун вечеромъ. Прежде чмъ запереться въ своей маленькой комнатк въ гостиниц del Saagre (прежней Meson del Sevillano, гд жилъ Сервантесъ), ему непремнно хотлось взглянуть на соборъ. Онъ бродилъ около часа вокругъ него и слушалъ лай сторожевой собаки, испуганной шумомъ шаговъ въ тихихъ, мертвыхъ маленькихъ улицахъ. Вернувшись въ свою комнату, онъ не могъ заснуть отъ радости, что вернулся на родину посл долгихъ тяжелыхъ лтъ скитанія. Было еще темно, когда онъ снова вышелъ изъ гостиницы и направился къ собору, чтобы дождаться открытія дверей.

Чтобы занять время ожиданія, онъ сталъ разглядывать красоты и недостатки храма, произнося вслухъ свои сужденія, какъ будто хотлъ призвать въ свидтели каменныя скамьи и чахлыя деревья маленькой площади.

Передъ входомъ въ церковь тянулась ршетка, верхъ которой украшенъ былъ вазами XVIII вка. За ршеткой была паперть, выложенная широкими плитами. Тамъ каноники устраивали въ прежнія времена торжественные пріемы, и тамъ выставлялись для забавы толпы въ праздничные дни "Гиганты" – манекены громадныхъ размровъ.

Посредин входа открывалась дверь Прощенія – огромная, сводчатая, съ множествомъ уходившихъ вглубь и постепенно съуживающихся стрльчатыхъ сводовъ, украшенныхъ статуями апостоловъ, маленькими ажурными балдахинами и щитами съ изображеніями львовъ и замковъ. На колонн, раздлявшей дв половинки двери, представленъ былъ Христосъ, стоя, въ царской мантіи и въ внц, изможденный, худой, съ тмъ болзненнымъ и грустнымъ выраженіемъ лица, которое средневковые художники придавали своимъ фигурамъ, чтобы изобразить божественную благость. На тимпан фронтона былъ барельефъ, изображавшій Мадонну, окруженную ангелами и надвающую ризу на святого Идлефонса. Это благочестивое преданіе воспроизведено было въ разныхъ мстахъ собора, точно церковь имъ больше всего гордилась. По одну сторону главнаго входа находилась дверь на колокольню, а по другую – "дверь нотаріусовъ". Черезъ нее въ прежнія времена входили торжественнымъ шествіемъ нотаріусы, вступавшіе въ должность, для произнесенія клятвы свято выполнять свои обязанности. Об двери украшены были каменными статуями и мкожествомъ фигуръ и эмблемъ, тянувшихся между арками до самаго верха.

Надъ этими тремя дверями пышнаго готическаго стиля возвышался второй корпусъ въ греко-римскомъ стил и почти современной работы; онъ казался Габріэлю Луна рзкимъ диссонансомъ, какъ нестройные трубные звуки среди симфоніи. Христосъ и двнадцать апостоловъ представлены были больше чмъ въ натуральную величину, сидящими за трапезой, каждый отдльно въ своей ниш надъ порталомъ главнаго входа, между двумя контрофорсами, похожими на башни и раздлявшими фасадъ на три части. Нсколько дальше тянулись полукругомъ арки двухъ галлерей во вкус итальянскихъ дворцовъ; Габріэль вспомнилъ, какъ часто онъ перегибался черезъ перила галлерей въ дтств, когда приходилъ играть къ звонарю.

"Богатство церкви,- подумалъ Луна,- принесло вредъ искусству. Въ бдномъ храм сохранилось бы единство первоначальнаго фасада. Но когда у толедскихъ архіепископовъ было одиннадцать милліоновъ годового дохода, и у капитула – столько же, то они не знали, куда двать деньги, и предпринимали архитектурныя работы, затвали перестройки., и падающее искусство создавало такія уродливыя произведенія, какъ эта Тайная Вечеря".

Надъ вторымъ корпусомъ возвышался третій: дв большія арки, пропускавшія свтъ въ розетку срединнаго нэфа; а на самомъ верху шла каменная балюстрада, извивавшаяся вдоль всхъ изгибовъ фасада, между двумя выступающими громадами – колокольней и мозарабской часовнею.

Габріэль прервалъ свой осмотръ, замтивъ, что онъ не одинъ на площадй передъ соборомъ. Было уже почти свтло. Нсколько женщинъ прошли мимо церкви, скользя вдоль ршетки; он шли, опустивъ голову, спустивъ на глаза мантилью. По звонкимъ плитамъ тротуара застучали костыли проходившаго калки. Нсколько дальше, за колокольней, подъ большой аркой, соединяющей дворецъ архіепископа съ соборомъ, собрались нищіе, чтобы занять мста у входа въ монастырь. Богомольцы и нищіе знали другъ друга. Каждое утро они приходили первые въ соборъ и ежедневныя встрчи установили между ними братскія отношенія. Покашливая, они жаловались другъ другу на утренній холодъ и на звонаря, медлившаго открыть двери.