Сергей Четверухин - Жи-Ши

– Нет, ничего.

– Так нечестно. Слишком по-женски. Ты хочешь, чтобы я вписался в эту историю, разруливал ее, а ты будешь скрывать от меня уродливые прыщики! Запомни, мелочей в нашем деле не бывает, – цитирую я Ройзмана.

– Это шантаж. Тебе не идет.

– Мне бабушкина кофта не идет. Так ты говорила, он отдал тебе дневник, когда ты…

– Когда я… Ну… мне кажется, – она бледнеет и стискивает погасшую трубку. – Когда я убила его…

Тишина начинает звенеть, а затем накрывает нас ватным куполом. Даже птицы перестали посвистывать.

– Ты?! Убила?! Что за бред?

– Я. Это сделала я. Конечно, я не толкала его с балкона… но… я подтолкнула ситуацию, – Анка улыбается, как ребенок, ненарочно разбивший фамильную вазу.

– Зачем?!

– Ты вряд ли поймешь. Я узнала, что его дед был литературным критиком… Нет, ты не поймешь… Я рассказала ему об этом. И всем рассказала…

– Не понимаю. При чем тут критик? Да еще – литературный?

– Прочитай тетрадку, и тогда я отвечу на твои вопросы. Прочитай внимательно…

Текиловый дневник

Санта-Моррисси брякнул как-то в совместном с «Франц Фердинанд» интервью для NME: «Что ж, народу трудно вынести реальность в полном объеме. Они еле-еле справляются со своей частной жизнью». С Моррисси трудно спорить. Правда?

Dear Diaries … как молоко на губах. Нежно, трогательно и необязательно. Всю жизнь сжигал чужие дневники. И вот пишу собственный. Докатился. Преждевременная реинкарнация, как еще это назвать? А может деградация. Ведь я хотел разрушать, не строить. Разрушительный бог рок-н-ролла. Меня оправдывает только условие, которое сам себе поставил. Оно простое – я пишу дневник с соавторами. Лет ми интродьюс ю ту… Мой первый соавтор – текила. Ни строчки больше с амфетаминами, с опиатами, с псилоциби ном. Даже с душистыми соцветиями, взвешивающими мозг – ни строчки. Только текила! Много! Второй соавтор многолик. Если хоть один гаденыш когда-нибудь доберется до моих записок, пусть приготовится к лавине голосов святых, которые маршировали, маршируют да е ще приплясывают при этом. Санта-Смит, Санта-Боуи, Санта-Коэн, Санта-Кейв, Санта-Леннон, Санта-Моррисси… Они всю жизнь заменяли мне христианство, иудаизм, ислам, буддизм, государство и даже Санта-Клауса. Между Моррисси и Санта-Клаусом для меня есть одна п ринципиальная разница: в Санта-Клауса я давно уже не верю, а в Моррисси – еще да.

18 мая 2006 года

Пришел домой утром, включил телевизор, а там – про любовь. Долго ворочался, не мог заснуть, даже Мелаксен не помог. Думал, а что же люблю я? Что я больше всего люблю в жизни?

Понял, что люблю две вещи: когда мне платят и когда у меня отсасывают. Природа не была щедра ко мне. Во мне никогда не было магнита ангела-вызывающего-вожделение. В этом случае я просто брал бы деньги с длинной очереди желающих мне отсосать. А так приходится чем-то заниматься. Что ж, быть рок-звездой – не самая отвратительная работка на свете. Получше терроризма, политики, рекламы, офисного рабства… Не хуже, чем вкалывать бурлаком на Волге или крепостным крестьянином. Ведь они как-то жили? И некоторые доживали до тридцати пяти… Мне тридцать два и у меня пока все спереди!

20 мая 2006 года

Еще я люблю города. Как бурлак должен любить корабли. Без них его не будет. Без городов не будет меня.

В Самаре на набережной у пологого спуска к Волге, сгорбился дом. Красное кирпичное здание, постройки позапрошлого века отражается в зеленоватой воде. Знаменитый пивной завод «Жигули». В советские времена всю страну подкачивал единственным сортом пива. Разбавленным, и все же недоступным. Там до сих пор воняет хлоркой там варят пенный напиток с горьковатым привкусом солода. Если подойти с торца постройки, можно за символическую плату наполнить канистру свежим отваром прямо из заводских цистерн. Здесь же круглолицые бабули в шерстяных платках и в ватниках по погоде разложили на фанерных лотках соленую, копченую, вяленую, всеми мыслимыми способами оскверненную для пива рыбу из Волги. Угощайтесь, гости, чем река богата… Это – официальная достопримечательность. Для туристов.

На проспекте Маркса, во дворе дома N6 высовывается из-под земли заброшенный бункер. Бывшее городское бомбоубежище. Холм, в давние времена повальной гражданской обороны был насыпан посреди двора, с крохотной дверцей у подножья. Если надавить в кнопку звонка и назвать условленный пароль, можно пройти вовнутрь и недорого купить самую настоящую, свежайшую, наивысшего качества рыбную икру. Черную или красную. Это – для своих. Неофициальная достопримечательность.

Никто не знает, что Самара – город-бомбоубежище. Как Тверь. Или – Саратов. Тем более – Сызрань, Челябинск, Воркута, Сыктывкар. Чем меньше город, чем дальше от столиц, тем выше он в иерархии национальных бомбоубежищ. В ситуации бомбовой атаки на страну смертоносные заряды упадут на два столичных мегаполиса и – на пару десятков стратегических пунктов военного значения. Вся русская провинция – одно сплошное бомбоубежище. Я полжизни провожу в бомбоубежищах.

Но не за это я люблю гастроли. Беспрерывный чес, хаотичные метания по огромной стране. Жизнь пинг-понгового шарика… Я люблю мой бесконечный трип, независимый от погоды и от политики. Свободный от религиозных эскейпов и от экономической ситуации в стране.

Мой чес начался за год до дефолта 1998 года. Но в самый разгар кризиса у меня не стало ни одним концертом меньше. Бесконечный чес по бескрайней Родине. Он не зависит ни от желания артиста, ни от планов его менеджмента, ни от стратегии его рекорд-компании. Здесь нет смысла планировать туры, тебя требуют постоянно и повсюду. Сезонных спадов не бывает. Декабрь-январь: новогодние и рождественские корпоративы. Июнь-июль-август: профессиональные праздники – дни медика, строителя, шахтера, торгового работника, металлурга. А еще – всемирный день донора крови, день пивовара, день работника миграционной службы, всемирный день борьбы с опустыниванием и засухой. Сентябрь-октябрь-ноябрь: армянские свадьбы, дни рождения компаний. Февраль: выездные корпоративы в Тунис, Египет, на Мальдивы, на Майорку. Март-апрель-май: плановые стадионные концерты по всем пятнадцати городам-миллионникам и дни рождения тех, кто был зачат во время армянских свадеб в сентябре-октябре-ноябре.

Я по сто двадцать часов в месяц провожу в клаустрофобной капсуле самолета. Это пятнадцать полноценных рабочих дней по российскому КЗОТу. Тебя хотят, и ты должен лететь. Потому что концерты в моей стране – единственный источник дохода для артиста. Я люблю гастроли. Если их не любить, выжить в моей профессии невозможно.