Сергей Четверухин - Жи-Ши

На столе – пирамиды бутылок коллекционного вина и односолодового виски в окружении фруктового натюрморта. Закуски из меню личного повара Элтона Джона до поры скрываются в генеральском походном холодильнике. В углу – плазменная панель, на которую с DVD-плеера транслируется концерт The Cure в Берлине. Таков сегодня мой источник вдохновения. Говорят, парни из «Нирваны» постоянно возили с собой в туры диски «Аббы». Чтобы разогреваться этой музыкой перед своими сумасшедшими гигами. Вот откуда растут ноги у истерического слэма. Лично я, когда смотрю концертное видео хорошего артиста, начинаю рыть землю и требовать сцену, невзирая на любое состояние организма. Господа эскулапы! Если я, паче чаяния, окажусь в коме, не надо сильнодействующих препаратов. Поставьте концерт Gorrilaz! Хорошее Live Show способно поднять меня из гроба и отправить на сцену. Проверено.

Перед входной шторой дергают за шнурок звонка, в палатку не так-то просто постучать.

– Войдите!

Шторка откидывается и перед нами предстает во всем очаровании своей нетвердой походки и манерных жестов Джонни Депп в образе капитана Джека Воробья. Конечно, это не сам Джонни, а переодетый актер, но в том, что возможностей у него не меньше, чем у капитана пиратов или голливудской кинозвезды, нам приходится убедиться немедленно. Джек Воробей вытаскивает из необъятных карманов своего камзола несколько резных табакерок, выставляет их в ряд перед нами и кончиком длинного ногтя по очереди откидывает крышки.

– Чего изволите, мои доблестные спутники? Ускориться? Красиво ускориться? Помечтать? Успокоиться? Взлететь? Сегодня у меня для вас любые ощущения. Сегодня – день открытых дверей в любые помещения. Сегодня проникаем сквозь стены! Референдум, такс-кзать, по всем насущным вопросам бытия. Выбирайте, не стесняйтесь!

Гаш, хэш, кокэйн, спиды… Каждая табакерка доверху заполнена продуктом, в качестве которого я абсолютно уверен. Потому что не первый год знаю Джека Воробья. Если честно, мы с ним – большие друзья. Я помалкиваю. Джек тоже молчит и красноречиво смотрит на Леру. Мы ждем.

– Это что? Кокаин? – она тычет пальцем в табакерку с порошком.

– Очарован, такс-кзать, вашим выбором, мадемуазель, – Джек Воробей галантно расшаркивается перед Лерой и подмигивает мне, – примите мои поздравления, у вашей дамы отменный вкус.

Пират удаляется, оставив на столе табакерку с белоснежным счастьем. Этот кокаин мерцает голубизной альпийских снегов. Я достаю из заветного кармана маленькую позолоченную ложечку:

– Второй дебют за одни сутки? Твое рыжеволосое высочество торопится жить… Осталось до конца дня успеть слетать в космос.

Она молча кивает головой, ее летучая челка скачет, целомудренно прикрывая глаза, в которых сверкает желание, любопытство, предвкушение.

В ней столько искренности и порочной невинности, что я, залюбовавшись, застываю с ложечкой, наполненной ослепительным порошком, и, не в силах двинуться, начинаю думать о себе в третьем лице, как о вампире, чья жизнь зависит от юности, которой он питается. Конечно, как все неофиты, она уморительно чихает, распыляя кокаин по всему походному убежищу. Конечно, я многократно показываю ей, как свернуть, как провести, как вдохнуть и когда выдохнуть. Я сам втираю ей немного порошка в десны, она в шутку посасывает мой палец в артистическом стиле грудных младенцев. Щеки немеют, тысячи ледяных иголок рассыпаются по гортани, наконец горящая лава заливает тело до краев, до кончиков ногтей. Мы активны, веселы, мы остроумны. Мы – огонь и лед! Мы упакованы.

И снова – звонок перед входом в палатку.

Лера начинает судорожно сдувать белоснежную пыль с зеркальца, со стола, со своих джинсов:

– Скорее! Спалимся!

Я смеюсь, как это могут делать только неприкасаемые или упыри, навсегда потерявшие всяческий страх. Здесь моя территория, мои правила, мой закон, моя религия. Фак зе руллс! Я кричу:

– Входите! Вам здесь рады!

Появляется длинноногая брюнетка, очень высокая и худая, кажется, будто она вот-вот переломится в талии. В Питере таких девушек любят называть загадочным словом «инфернальная». Ее подведенные стрелочками глаза кокетливо стреляют:

– Здравствуйте, я – администратор, меня зовут Аня. Я должна узнать, где вы будете ужинать после концерта?

– Какие варианты?

– Приглашаем вас на афтепати в «Декаданс», там ожидаются все участники…

– А еще?

– Можем заказать ужин в вашем отеле?

– А еще?

– У организаторов есть небольшой кораблик… Предлагаем устроить прогулку по Неве.

В этом месте Лера оживляется и тоном, отвергающим все возражения, произносит:

– Кораблик.

Аня что-то записывает в своем блокноте, бросает нам на прощание хорошо поставленную улыбку и исчезает.

Следом за ней в палатку, без звонка, – вот невоспитанные подонки! – один за другим вваливаются «Аллигархи», саундчек закончился. Мы отстраивались последними, значит, сейчас организаторы открывают вход и начинают запускать публику. Через полчаса заиграет первая группа.

– Пойдем погуляем? – Лера робко трогает меня за рукав. Похоже, она стесняется моей группы. Они не обращают на нее никакого внимания. Подумаешь, очередная телка фронтмена! Сколько они их видели за наши годы!

Мы выходим под накрапывающий мелкий дождик, главную достопримечательность Петербурга. Наши лица, как, впрочем, и внутренности, горят, освежающий дождь оказывается очень кстати. Вокруг суетятся менеджеры из команды организаторов, общаются друг с другом музыканты разных групп, кто-то выпивает, кто-то решает деловые вопросы. Несколько телекамер прицелились в известные всей стране лица, берутся интервью, выливаются потоки сплетен и цитат, превращенных в «собственное мнение», короче, происходит обычное варево на бэкстейдж.

– Слава, у нас проблемы, – ко мне подскакивает запыхавшийся поросенок азиатской внешности, в косухе, на его груди бэйдж «организатор».

– У Cardigans заболела бэк-вокалистка, срочно нужна подмена! У вас случайно нет девушек на бэках?

– У нас никогда их не было. Ты с кем-то нас перепутал! Хотя постой! Вот эта девушка, – мой палец упирается в Леру, будто уличая ее в преступлении, – она знает наизусть все песни Cardigans и вдобавок она – певица. Тебе сегодня везет, Наф-Наф!

– Я вас умоляю! Выручайте! – организатор готов захрюкать и немедленно вылизать ее всю, лишь бы она согласилась, – спасайте нас, выступление гостей – под угрозой!

– Нет-нет, Лисий хвост, так нечестно! Что вы, он шутит, я вовсе не… – Лера бледнеет, но организатор смотрит на нее как на икону. Да и мой взгляд, хоть и отравлен бесовством нежности, не сулит легкой жизни.

Лера в замешательстве. Лера в недоумении. Лера в панике. Лера не догоняет, Лера не всасывает, Лера не отдупляет. Мы ровно двадцать секунд наблюдаем, как ее рвет на части. Наконец Лера бросается на амбразуру дзота как Александр Матросов: