Сергей Четверухин - Жи-Ши

– Как поживают старики Монтекки? – интересуюсь исподлобья, но Лука как заклинание способен повторять лишь одно имя. Винсент-Винсент-Винсент!

– Знаю ли я Винсента Галло? – этой ночью я впервые нормально выспался за все время здесь в Италии. Мне снился маленький уютный ресторан, я сижу за столиком, жду консоме… Неожиданно ко мне подсаживается странная пара – мама с дочкой лет пяти. Мать извиняется и сообщает, что она – гадалка. Не нуждаюсь ли я в предсказании? Я вежливо благодарю и отказываюсь. Тогда она выбегает из ресторана, оставив дочь за моим столиком. Пока я раздумываю, что делать с девочкой, которая молча продолжает царапать что-то на салфетке, у одного из посетителей за соседним столом начинается приступ эпилепсии. Он вскакивает и начинает кружиться по залу, размахивая руками, задевая стулья и посуду. Грохот мебели! Звон разбитых бокалов! Все окружающие в панике бегут со своих мест и пытаются увернуться от эпилептика, будто на кончиках его пальцев – смертельный вирус. Я не успеваю. Эпилептик рвется ко мне и касается моей шеи. Девочка, не обращая на нас внимания, продолжает царапать салфетку. В этот момент в дверях ресторана возникает мать девочки, и я отчетливо вижу, как эпилептик подмигивает ей. А затем шепчет мне в самое ухо: «Жы-Шы… Ты свободен!»… Этот сон, вместо того чтобы испугать, навеял покой, я выспался, и меня снова одолевает соблазн побыть кем-то другим. Хоть немного…

– Конечно, я знаю Винсента Галло! – бодро отзываюсь я, – мы бухали с ним в прошлом месяце, во время Московского кинофестиваля!

Поднос чуть не вываливается из рук Луки. Его лицо оживает, освещается, будто он – паломник, и вот – впереди показалась Земля Обетованная!

– Не может быть… Вы видели его… Вы говорили с ним…

– Да, как с тобой сейчас! Нормальный парень! Без закидонов. Посидели, выпили в «Турандот», есть такой кабак в Москве, потом поехали кататься… Знаешь ли ты, Лука, как это здорово – кататься по ночной Москве? Это как… по огромной съемочной площадке с кучей декораций! Тут – триллер снимают, здесь – исторический боевик! Направо – комедия, налево – драма! Пиротехника, спецэффекты, массовка… И все – костюмно, зрелищно, с огромным производственным бюджетом! Вот и мы катались с Винсентом, – девчонки, мальчишки, легкие допинги… сам понимаешь… – все это я говорю ему, по-вавилонски перемешивая русские, английские, итальянские слова, но он понимает. По глазам видно.

– Вы… Мне так важно поговорить с вами… Не могли бы вы встретиться со мной вечером… когда я закончу смену?

– Без проблем. У меня полно времени.

– Спасибо. Спасибо вам! – Лука наконец расставляет приборы с подноса на столик, – в девять часов! Ровно в девять!

– Да я никуда не собираюсь уходить. Здесь до девяти посижу или – в соседнем кафе. Подгребай.

Лука убегает, подпрыгивая и восторженно жестикулируя. Я снова остаюсь один на один, с этой площадью, туристами, мимами, музыкантами, черным ромом и моими черными мыслями. С Ней! Я опять остаюсь наедине с Ней! Кажется, памятник мученику Джордано сочувственно подмигивает мне.

Я здесь только из-за нее! Только из-за нее! Чтоб ее! Чтоб у нее… все было хорошо!

Еще полгода назад для меня на свете не существовало людей, ради которых я мог бы бросить дела, собрать последние деньги, получить отказ в итальянской визе, – почему, кстати? Припомнили, что дед высмеивал д’Аннунцио, выполняя коммунистический заказ? – Дичь! Напрячь все свои связи, сделать в кратчайший срок визу французскую, прыгнуть в самолет в обнимку с единственным другом Джеком Дэниэлсом, прилететь в парижский аэропорт «Шарль де Голль», юркой змейкой обежать чернокожих стюардов и югославских секьюрити по направлению к стойке авиакомпании «Alitalian», купить билет на самолет, взлетающий через полтора часа и, наконец, приземлиться в римском аэропорту «Fumicini», между морем и развалинами, которые кто-то до сих пор почитает вечными. Да! Я сделал все это, потому что уже не мог без Нее! Она здесь…

Во всем происходящем была виновата Она. Которая изменила мне, но изменила и меня! Которая подарила мне чувство, – самое настоящее из того, что случалось в моей жизни. И это чувство, подобно камертону, начало настраивать мою жизнь, удаляя из нее фальшивые ноты.

Санта-Боуи как-то нашептал одному кренделю из «Зигзага»: «Попытайся сделать каждый момент своей жизни самым счастливым, а если не получается, попытайся понять почему». А ему об этом как-то нашептал тибетский друг, Чими Йунгдонг Римпоче. Санта-Боуи и пришелец с Тибета… Такая парочка не может лгать!

15 августа 2007 года

Как ты там, Королева? Прости, что не писал. Неделю назад я даже не мог разговаривать, а сегодня попробовал взять карандаш. И удержал. Итальянская медицина творит чудеса!

Вокруг белые стены и букетик синих цветов на тумбочке… Я не мог говорить, не мог двигать руками и лишь слегка мог шевелить ногами… Говорили, что у меня – шок и я перестану узнавать знакомых… Я действительно постарался забыть многих, но, несмотря на все случившееся, отлично помню тот вечер. Вечер моей последней игры за пределами себя. Он начинался так…

Счастливая улыбка Галлообразного Луки материализуется возле моего столика ровно в девять вечера. Вместо рабочего фартука в подтеках пасты на нем элегантный бархатный кафтанчик «в полночь Уайльд вышел на прогулку».

– Ты дождался?! Спасибо! – Лука цветет.

– Куда двинем? – я поднимаюсь из-за стола, отяжелевший от рома, отягощенный собой.

– О! Рим – чудесный город! – Лука разводит руками и закатывает глаза, как будто на «Чинечитта» ему предложили сыграть главную роль в фильме «Итальянский гид», – и город – в полном твоем распоряжении! Хочешь, я покажу тебе Рим, как ты показывал Москву Винсенту? Только тогда ты мне расскажешь про него… все-все, что знаешь… договорились?

– Все-все не смогу, – говорю я, и в глазах Луки мгновенно перегорает лампочка, – пойми, есть вещи, которые должны остаться только между Винсентом и мной!

Лука смотрит на меня недоверчиво. Он еще может поверить в то, что этот незнакомый, распухший от жары и алкоголя, щетинистый русский перед ним – отъявленный содомит… Но кумир Галло?! Нет! Мир не может обрушиться в одночасье!

– Не печалься, артист, – я хлопаю его по плечу, хотя мне больше хочется погладить по голове этого ребенка, – я надул тебя!

– Как это «надул»? – он обиженно поджимает губы, – ты в меня не дул!

– Это идиома, не бери в голову! – дружелюбно говорю я, – означает, что вроде как я разыграл тебя – шутка, игра… понимаешь?

Лука оттаивает. Лампочка в глазах медленно расцветает.

– Учись общаться с русскими! Вот так мне говорил твой кумир Винсент Галло, когда в одном гостеприимном доме ему вместо одной последней рюмки пришлось выпить шесть – по последней, на посошок, на ход ноги, на крыло… Кстати, ты водишь богемные знакомства в Риме? Режиссеры-шалуны, актеры-пьяницы, художники-дебоширы… К кому бы сейчас домой можно завалиться? Как в Москве… Побезобразничать… Кто тут у вас остался?