Яна Тимкова - Повесть о каменном хлебе

— Я щас!

Снова задергал шнурки, дернул сильнее — мокрый хвостик остался в кулаке, и мальчик, что-то пробурчав себе под нос, досадливо запихал обрывок в карман куртки.

Айринэ едва заметно поморщилась.

Она позволила черно-серебряному мальчику влиться в стаю, но ближе так и не подпустила. Мориллиндо (Иль для краткости) приходил на все встречи, ездил с ними на игры — и всегда, везде, в любое время девушка чувствовала на себе его пристальный взгляд. Он менестрелил понемногу, посвящал ей песни и стихи — приносил, отдавал прямо в руки, подсовывал в карманы, оставлял на столе. Стихи были красивыми, песни — тоже. Айринэ понравилось играть с ним: она оставляла его на ночь — и укладывала спать на полу; выставляла вон, давала доехать до дома — и звонила, и просила приехать, и он возвращался; отправляла с поручениями и не благодарила — он безропотно все переносил.

Иногда, правда, исчезал — на день, на неделю, как-то раз даже на месяц, но все равно возвращался, побледневший, исхудавший, но с тем же выражением собачьей преданности в глазах, с той же покорностью — и с новыми стихами.

Справившись со шнурками, он вскочил и подошел к девушке, копаясь в кармане куртке и пытаясь что-то оттуда выудить. Бумажки. Несколько исписанных тетрадных листков. Протянул девушке, улыбаясь. Вытер лоб, смазав крупные капли дождя, пригладил потемневшие от влаги волосы.

"Опять…"

Айринэ выпрямилась:

— Это что?

— Прочитай… — выдохнул он, отвел прозрачные серые глаза. — Прочитай.

Пожав плечами, Айринэ убрала за ухо выбившуюся непослушную прядь и прислонилась к стене. Прищурилась, разбирая пляшущий, неровный — нервный почерк. "Глупое создание…" Иль стоял, перетаптываясь, поджимая пальцы в промокших носках. Ждал.

— Раздевайся давай, не стой ты… — пробормотала Айринэ, вчитываясь в текст. Строчки расплывались перед глазами. Из комнаты ее уже звали нестройным хором.

— Сейчас! — крикнула она. — Секунду! — встряхнула головой, начала с середины. Прочитала первую страницу, недоуменно нахмурилась, взялась за вторую — и рассмеялась. Настороженно ждавший ее ответа мальчик вздрогнул, будто от удара. Все еще смеясь, Айринэ свернула листки, протянула руку, пригладила взъерошенные волосы мальчика:

— Глупый… — крепко сжала его затылок, притянула поближе (другой рукой тяжело оперлась ему на плечо — кажется, вина опять было слишком много).

Огромные, растерянные, молящие глаза на бескровном лице. Прикушена губа — но нет, вот — отпускает — и Айринэ зачарованно следит, как на нижней губе наливаются темно-красным отметины зубов. Мальчик выдыхает — на пределе слышимости:

— Мельда-а… — переводит дух, и — горячим шепотом: — Л-любимая… Ты… ты вспомнила? Ты видишь?

Айринэ тяжело вздохнула. Кровь билась в висках, грохотом отдавалась в голове, не давала думать связно. Девушка уткнулась лбом в лоб мальчика, проговорила негромко:

— Хорошо придумано, серебряный мой… Только я на это не ведусь… — снова рассмеялась, видя, как на его лице отчаяние сменяется искренним недоумением… Разочарованием… И, наконец, пониманием. Айринэ легко коснулась губами губ мальчика, задержалась на мгновение, чувствуя — отметины… Отпустила и улыбнулась, — Ну, пойдем, кысь. А это пусть у меня будет. На память… — оттолкнулась легонько, только чтобы твердо встать на ноги, не упасть, не хвататься за стену у него на виду.

— Но я… Это правда! — протестующий, слабый голос.

Обернулась, посмотрела пристально. Едва заметно пожала плечами:

— Ала… — всплыло откуда-то из глубин памяти, казалось бы, давно и прочно забытое — «нет» на Квэнья. — Пусть так… Все равно.

И, оставив мальчика в коридоре, вернулась в комнату:

— Искорка, ну-ка подвинься… Тхэсс, ага, давай… Такс, играть будешь? — оглянулась — Мориллиндо стоял в дверях, вцепившись в косяк, и пристально смотрел на нее. Девушке стало неуютно, и она, передернув плечами, отвернулась — как раз ей передали ее бокал.

— Я вот эту хочу… — помотала расслабленной кистью, — "если слово не свяжет", а дальше забыла.

— …"то кровь, что вода…" — продолжил Такс. — Помню.

Он приготовился играть, и девушка подвернула под себя ноги, устроилась поудобней (Искра тут же оказалась под боком, опередив обиженно надувшуюся Айканаро) и закрыла глаза. Звуки отдалились. Вокруг царила темнота, темнота начала стремительно вращаться, и девушке казалось, что она вместе со всей комнатой летит вниз по сужающейся спирали… Внезапно ее резко дернули за руку. Девушка с усилием разлепила веки, с трудом сфокусировала взгляд — перед ней плавало бледное взволнованное лицо. Мальчик. Серебряный. И почему-то с ее бокалом в руке.

— Айринэ… Ты в порядке?

— Ммм…

— Ты…

— Да нормально, нормально. — она выпрямилась, насколько это было можно сделать, не слишком тревожа пригревшуюся Искру. — Садись, не маячь.

Мориллиндо еще мгновение вглядывался в лицо девушки, затем кивнул чему-то своему и сел — на пол, у ее ног. Она протянула руку и принялась бездумно перебирать светлые шелковистые волосы.

Очередной зимний КОН, очередная запарка. На этот раз все намного сложнее: все-таки Айринэ везет уже не картины, нет, такой выставки вообще не было за всю историю КОНа ("И пусть подавятся," — мысленно добавляет в адрес всех конкурентов, и известных, и еще неведомых). Все надо везти аккуратно, да еще ничего не потерять и уж тем более ни в какой багаж не сдавать. А еще убедиться, что Тхэсс с Айканаро попадут в концерт, что перед открытием железного турнира будет танцевать Искра, что ее не оттерли и не забыли, в конце концов, у оргкомитета и своих любимчиков хватает… Потом распихать всех по семинарам, да еще самой ничего не пропустить, и не забывать поглядывать — мало ли, вдруг кто новый и интересный найдется…

В последнее время Айринэ очень мало спала, устала и исхудала, щеки ее ввалились и глаза запали, она часто срывалась на всех, ухитрилась довести до слез даже Тхэсс, и только Такс оставался спокоен и непробиваем. Черно-серебряный мальчик поначалу тоже держался довольно хорошо, но Айринэ довела и его, усадив беднягу репетировать песни, с которыми он собирался выйти на конкурс менестрелей.

Поселение, как всегда, не обошлось без трудностей. Дошедшая до белого каления Айринэ оттеснила немало удивленную таким оборотом Тхэсс и начала выяснять отношения сама.

— Кому отдали?! — девушка почти сорвала голос и перешла на злобное шипение, которое, кажется, подействовало на команду расселения лучше любых воплей. — Мы заявку писали! Нам ее подтвердили! Вот, даже номер комнаты прописан! Все, знать ничего не хочу! Ваши проблемы!!

Пинком распахнув двери, Айринэ швырнула рюкзак точно посередине отвоеванной комнаты: