Гаетан Суси - Лоскутный мандарин

Результат был прежний. Тогда, страшно смутившись, Ксавье сам попытался изобразить несколько па, если так можно было назвать жалкие судорожные телодвижения, от которых у него свело плечи и ягодицы.

Кто-то с силой запустил в него перезрелым помидором, попав прямо в лицо. Зрители отреагировали на это овацией. Потом на подручного обрушился град галош. А Страпитчакуда тем временем все продолжала квакать…

Опустился занавес, и, обливаясь потом, на сцену выскочил помощник режиссера.

— В чем дело? Да скажите же мне хоть кто-нибудь, что же это такое происходит? — умолял охваченный паникой слепец.

Ксавье никого не узнавал, ничего не слышал, шел, прямо глядя перед собой, как под гипнозом. Помощник режиссера скрылся в кулисах, потом вернулся, сделал один большой шаг и, оказавшись рядом с подручным, от души двинул парня в ухо. После этого распорядился очистить помещение от посторонних, имея в виду нищего. Хоть тот и выкрикивал имя Ксавье, его оттащили вместе с псом к выходу, дали хорошего пинка под зад, и он полетел на кучу мусора.

Ксавье рухнул на какую-то скамейку далеко от того места, где была его гардеробная, потому что теперь для него все стало настолько же далеко, насколько близко. Его лицо и одежда были залиты томатным соком, во рту чувствовался вкус пепла, смешавшегося с кровью. Рядом с ним, зажав в лапе соломенную шляпу, Страпитчакуда выводила мелодии Мориса Шевалье, покачиваясь в такт музыке. Тут неподалеку показалась Шарлотта — веселая страусиха, которую выпустили почему-то из клетки. Она шла в их направлении своим долговязо-широким, размашистым шагом. Когда птица заметила Ксавье, во взгляде ее можно было прочесть длинную вереницу восклицательных знаков.

А он был настолько не готов к ее появлению, что вскрикнул от ужаса, когда внезапно в пяти сантиметрах от собственного носа увидел ее заостряющуюся к клюву голову величиной с увесистый кулак. Целиком поглощенный глубокими внутренними переживаниями, он, считая, что это его не касается, почти не обратил внимания на слабый запах брокколи. Схватив лягушку и ларец, Ксавье напряг все свои силы, чтобы как можно скорее унести ноги. Страусиха помчалась за ним следом, и Ксавье пережил несколько малоприятных мгновений, потому что, когда он от нее убегал, зажав ладонями щеки — что было совсем не просто, птица то пыталась обнюхать его зад, то норовила дотянуться клювом ему до плеча и клюнуть лягушку, пока наконец он, совершенно растерянный и расстроенный, не застыл на месте как вкопанный, пытаясь лишь уклоняться от грозного клюва, и от ужаса и отвращения пронзительно завопил.

— Ах! Вот ты где, — сказал подоспевший рабочий, с удивительной ловкостью накинув страусихе на шею лассо и потянув ее за собой.

Пока птица, печатая шаг, шла за рабочим, взгляд ее ни на миг, не отрывался от парнишки, спешившего поскорее убраться подальше, она говорила себе, что просто была уверена, всегда знала, что в один прекрасный день ей дважды доведется испытать прекрасное чувство любви.

Положение оставалось без изменений и в следующие дни. А реакция публики была такова, что Ксавье вполне мог уже открывать дело по продаже непарной обуви. Как только Страпитчакуда видела зрителей, она превращалась просто в пустое место. После трех вечерних концертов, закончившихся полным крахом, Ксавье получил конверт с вызовом в резиденцию Кальяри на следующий день.

Тот день приходился как раз на воскресенье. Причем дождливое воскресенье. Мелкий промозглый дождь заставил подручного поднять воротник, ветер дул с такой силой, что с него чуть не сорвало шляпу. Непонятные мучительные судороги терзали деревья. От аванса Кальяри в тысячу долларов у Ксавье оставалось ровно сто пятьдесят два доллара и тридцать три цента.

Каким, интересно, образом он сможет вернуть эти деньги, если Страпитчакуда не выйдет из своего летаргического состояния? Даже если предположить, что он найдет свою бригаду разрушителей и будет как прежде работать подручным, ему годы придется гнуть спину и во всем себе отказывать, чтобы накопить такую громадную сумму денег.

Так что боли под ложечкой и других удовольствий ему еще хватит надолго. И тем не менее он в обе ноги собрал всю свою храбрость и ровно в шесть утра отправился на них через весь город, потому что трамвай стоил дорого, а метро его очень утомляло. Все путешествие до места заняло у него добрых три часа. Даже дождь за это время прошел. И вот, наконец, перед ним убежище мультимиллионера, расположенное посреди огромного сада, окруженное восхитительными цветами — большими, красными, буйными цветами, не переносящими холода и так далее. Позвонив в звонок, Ксавье ждал у ворот. В конце концов откуда-то вышел юноша, который, как показалось Ксавье, оказался у ворот совсем не потому, что он позвонил в звонок, так как при виде подручного тот чрезвычайно удивился. Два паренька смотрели друг на друга с разных сторон ограды.

— Привет, — сказал Ксавье.

— Привет, — отозвался парнишка.

Обрадовавшись тому, что отношения начали так хорошо завязываться, подручный спросил, действительно ли здесь находится резиденция господина Кальяри.

— Кальяри… Кальяри… — повторял другой паренек как будто витая в облаках.

Он огляделся по сторонам, потом сказал:

— По правде говоря, я и в самом деле не знаю, почему и как я очутился здесь в данный момент, понимаешь? Тут и теперь, понимаешь? Дело в том, что я не очень себе представляю, где я…

— Дану?

— И действительно, что мне тут делать? Продолжая осматриваться, молодой человек бросал на все вокруг радостно-удивленные взгляды.

— Ты живешь в этом доме? — полюбопытствовал Ксавье.

— Нет, мне так не кажется. Я всегда жил в Оклахоме. В Киркланде, моем родном городе. Но я знаю, что это не Киркланд…

Взгляни, например, сюда… — Он делано рассмеялся. — Так что же со мной такое случилось? Может быть, я напился?

— Нет, я так не думаю. На такого ты не похож.

— Мне тоже так не кажется. Ты только посмотри…

Подручный не знал, смеяться ему или плакать. Он сказал, что его зовут Ксавье Мортанс, а паренек назвал свое имя: Джефф, рад с тобой познакомиться. Они пожали друг другу руки через решетку ворот.

— Мы с моей лягушкой… У меня, понимаешь, лягушка есть и, должен тебе сказать, она не совсем обычная, так вот, у нас с лягушкой назначена встреча с господином Кальяри. Он мой импресарио. Мне и адрес его дали.

— Ах, ты, должно быть, артист из балагана с ярмарки?.. Но, видишь ли, я не знаю, здесь ли он на самом деле. Хотя, все равно, заходи. Мы вместе, вдвоем найдем ответ на твой вопрос.

Он замешкался, не зная, как отпереть ворота, как будто впервые открывал замок, но справился с задачей и впустил Ксавье в сад.