Джон Кинг - Англия на выезде

Лучше бы она убрала свои руки подальше.

— А куда он уехал? — спросил Гарри, не на шутку беспокоясь относительно «всей ночи». Он уже заебался.

— К своим родителям, — ответила Ингрид. — Мы ездили в Англию, чтобы замять одну историю. Он трахался с моей сестрой, я застала их вместе. Я вошла, а они были на софе, как раз где мы сейчас. Не ожидали, что я вернусь. Это забыть нелегко. Я хочу, чтобы он понял, как это.

Ингрид опустошила полбутылки одним махом. Гарри, в общем-то, не был против подменить на время немецкого пидора, хотя его и покоробила несколько мысль, что его используют в качестве некоего членозаменителя, но сама история была достаточно забавной, и он не хотел расстраивать Ингрид. Если девочка хочет, то почему нет, главное — никаких неприятностей. Пришел, сделал дело и отвалил до начала душевных разговоров. Он мог бы изобразить сочувствие, но слишком устал для этого.

— Прости, я не должна была этого говорить. Ты мне нравишься, Гарри. Тебе все по фигу, и ты не заботишься о приличиях.

Гарри чуть пивом не подавился; ах ты, мразь поганая. Они молча пили, Гарри злился, пока наконец Ингрид не встала и не сказала, что у нее есть кое-что, что приведет его в порядок.

Ночь набирала скорость, как поезд, и этим поездом была Ингрид. После стеклянного столика они переместились в ее кровать, ее рот, и наконец в пользование Гарри была предоставлена попка, и он отправился в ночной полет над Рейном. К тому времени он уже проглотил Персидского Летчика, и наркотик сделал его послушным исполнителем приказов, которые отдавала Ингрид. Голова пылала огнем, и у него мелькнула мысль использовать презерватив, мелькнула и тут же исчезла. Персидский Летчик сделал его слепым исполнителем чужой воли.

Гарри отрубился часов в пять утра, и проснулся от сильной боли в промежности. Он вскочил и обнаружил у себя между ног Ингрид, которая жевала его член, не сосала, а именно жевала. Блядь, это была настоящая агония, он попытался оттолкнуть ее, но вампир вцепился зубами насмерть, это был пиздец, постель превратилась в зону боевых действий, Ингрид ни на что не реагировала, а Персидский Летчик уже трансформировался в виденный им когда-то фильм, в котором солдат заставил крестьянку сосать член, а она его откусила, и он умер от потери крови. Это было великолепное возмездие, но Гарри-то ничего плохого не сделал! Фильм и реальность перемешались, и он перепугался не на шутку. Он ударил Ингрид кулаком по голове, она повалилась на кровать и сразу заснула, как лунатик. Гарри лежал и думал, что пора сваливать, но не двигался с места.

Он проснулся только в два, когда Ингрид уже ушла на работу, оставив ему записку с просьбой зайти попозже. Он выскочил из квартиры и поехал на такси в «Казбах», где сразу отправился в душ, чтобы смыть кровь, дерьмо и сперму со своего члена. Он долго, сжав зубы, тер мылом исцарапанную кожу, пока не отмылся дочиста, стирая вместе с грязью все воспоминания.

Сейчас Гарри потягивал лагер, и его больше беспокоило то, что он потерял остальных, чем то, что он едва не потерял свой собственный член. Экспедиционный Корпус ушел вперед, а он остался. Он допил пиво и вышел из бара, пошел дальше, не разбирая дороги. В голове проносились мертвые образы, образ Болти, человек, бывший ему роднее брата, умер, остался лежать с головой, простреленной вонючим пидором, внук которого подох от лейкемии, а старина МакДональд через двадцать лет выйдет на свободу и все так же будет пить пиво в пабе. Плохие новости, но что может сделать Гарри? Ровным счетом ничего. Здесь он бессилен.

Что он может сделать, разве что зайти в игровой павильон и встать за первый попавшийся автомат среди белобрысых мальчишек, девчонок и старых извращенцев, которые не обратили никакого внимания на вновь прибывшего, и Гарри подумал, что, наверное, он такой же никчемный, как и Болти, жирный ублюдок, оба они одинаковые. Ладно, будет и на его улице праздник, он достал из кармана мелочь, уже приготовившись сунуть ее в отверстие, но тут рядом с ним остановились две блондинистые малолетки, остановились и начали щебетать над сверкающим красно-сине-оранжевым экраном, малолетние блондинки в угнанном «порше», съебывающие от полиции по восточноберлинским улицам к спасительному отверстию в стене, скорость на автобанах главное, никаких ограничений, всем нужно жизненное пространство, летящие вперед, в западный Берлин.

В наше время все гораздо проще, открыты все дороги, в Европе мир, все так легко, блядь, если ты на ЛаВэ, можешь делать все что хочешь, блядь, как вот тот пидор в углу, который смотрит на детей и облизывает губы. Гарри почувствовал, как внутри закипает злость, Персидский Летчик обострил восприятие, этот чел — пидор, ебаный извращенец, европейский отброс, о которых говорили парни в Амстердаме, парни, объединенные крестом Святого Георга, лондонские, ливерпульские и портсмутские, манчестерские и со всех концов страны, и Гарри заставил себя успокоиться, сказав себе, что этот чел скорее всего нормальный, просто хочет поиграть, абстрагироваться от Берлина и всемирной истории, от ебаной Берлинской Стены и холодной войны. Что он так же, как Гарри, хочет всего лишь спокойной жизни без всей этой ерунды. Это безопасная штука, легкий способ для разрядки.

Гарри посмотрел на надпись на экране, зеленые буквы слагались в слова, он чувствовал, как возвращается спокойствие, попытался прочитать, но не смог, в голове что-то застучало, он посмотрел на блондинок, неплохо, в самом деле, но слишком маленькие, совершеннолетние, но все-таки слишком маленькие для такого жирного пидора, как он, снова посмотрел на экран и ударил кулаком по панели управления, потому что написано было ВСЕ НА ЕБАНОМ НЕМЕЦКОМ.

Ебаные пидоры. Как он это прочитает, интересно знать? Он сделал глубокий вдох, стараясь взять себя в руки, потому что он играл в эту игру в Лондоне, в The Unity, это была «Специальная Миссия», хит месяца, сезона, десятилетия. Он знал все правила, опустил монетку, прозвучал сигнал, и мягкий механический голос пригласил Гарри занять позицию, и когда он это сделал, он смотрел на мир уже глазами пилота бомбардировщика, летчика-героя, «Специальная Миссия» великолепно продается по всей Европе, Большого Боба Уэста, ветерана войны в Персидском Заливе из их паба, настоящего Персидского Летчика, хотя говорят, что он наркоман, что он ни дня не может без наркотиков. Гарри громко засмеялся, и девчонки у соседнего автомата испуганно посмотрели на него.

В кабине сидел Крутой Гарри, защитник Нового Экономического Порядка, примерный христианин, готовящийся к бою с окопавшимся на Востоке злобным генералом Махметом, могущественным Махметом и его приспешниками, с империей зла, затаившейся за горизонтом, в мире мрака и кошмаров, феодальных ужасов, где-то далеко, намного дальше свободной ныне Восточной Европы, в заоблачной дали, Гарри заплатил свои евро, и перед ним возникла мишень, похожая на эмблему Stone Island, он почувствовал пальцем спусковой крючок, рядом болтали без умолку девчонки, музыка и разрывы ракет грохотали по всему павильону, и Гарри забыл о футболе. Он готовился сражаться за Новый Экономический Порядок, за выпивку двадцать четыре часа в сутки, легализованные наркотики и дешевый секс. Он был готов к бою, вместо члена у него было кровавое месиво, но зато сам он был частью европейской машины.