Ирина Токмакова - Сосны шумят

— Он мне сам сказал. Вот.

— Ну и ладно, — сказала Тамара. — А у меня ещё другой есть стих, я в изоляторе, когда лежала, сочинила.

«Цветик-семицветик, радостный цветок, вот бы у тебя бы выросли бы ножки».

Валя, который всё это молча слушал, вдруг сказал:

— Плохой стих.

— Почему это?

— Нерифменный. Он — нерифменный.

— Сам ты нерифменный, — обиделась Тамара. — Э-э, Валька нерифменный!

— Ну тебя, ну тебя, Томка!

Вмешалась тётя Нюра, развела поэтов по разный углам.

Если бы кто-нибудь подошел к тому углу, где Валя возил по полу кубики, то он услышал бы такое бормотание:

Потом всё бормоталось сначала.

Пока болели, наступил август. Кто не был в изоляторе, вместе с тётей Нюрой и Олесей ухаживали за огородом. Поливали, носили воду из затона. Пололи. Прореживали морковку и свёклу.

Росточки окрепли.

У морковки выросла красивая вырезная ботва.

Огурцы зацвели маленькими жёлтыми граммофончиками. К ним прилетели пчёлы. Протискивались внутрь жёлтого цветка и вылетали оттуда с довольным жужжанием. Потом жёлтые цветы завяли и отвалились. Появились маленькие огурчики — пуплята.

И вот однажды был назначен день, когда весь обед должен был готовиться из овощей с ребячьего огорода. Вечером пошли на огород с тётей Нюрой. Позвали Олесю. Пригласили Веру Александровну.

Вале доверили выдернуть первую морковку. Он уцепил морковку за пушистый хвост, дёрнул. Ярко-оранжевая, кургузенькая, с кусочками сырой земли, она была похожа на улыбающуюся рожицу.

Тамара сказала:

— Здравствуйте, Морковка Валентиновна!

И все засмеялись. Потом все дёргали по очереди: морковку, ещё морковку, свёклу. Выдернули несколько кустиков картошки — на суп.

А на следующий день был невероятно вкусный обед. И всем давали добавку.

Однажды утром, после завтрака, открылась дверь, вошла Вера Александровна, а с ней высокий военный. Он быстро оглядел всех ребят по очереди и воскликнул, протягивая руки:

— Здравствуй, Инночка-красавица!

Инночка поглядела на него своими круглыми синими глазами, и вдруг закричала, и бросилась к нему, и уткнулась лицом в его гимнастёрку. Это был Инночкин папа!

А дело было так. Инночкиного папу ранило осколком в ногу. Его отправили в госпиталь. Доктор-хирург вынул у него осколок.

Теперь нога у него совсем не болит. И он опять уезжает на фронт. А целых два дня он пробудет с Инночкой. И со всеми ребятами тоже.

Никто ничего не знал, никто не слыхал этого разговора. И Тамара тоже не слышала.

Пришли как-то к Вере Александровне двое незнакомых людей. Мужчина и женщина. Женщина протянула ей какую-то бумажку.

Она сказала:

— Муж уже больше не сможет вернуться па фронт. Он просил, настаивал, но врачи не признают его годным. Будет работать на заводе. У нас никогда не было детей. А сейчас так много сирот. Мы хотим взять себе ребёнка. Не бойтесь, мы воспитаем его как родного. Мальчика или девочку — всё равно.

Никто не слыхал этого разговора. Просто к ребятам пришли двое незнакомых людей. Они разговаривали с ребятами, играли, смотрели, как ребята обедали. Потом ушли.

Назавтра они приехали снова. Они привезли цветные карандаши и две настоящие тетрадки. Из тетрадок вынули скрепки, и всем ребятам хватило листочков. Все рисовали.

Тамара нарисовала дом, и забор, и дорожку и подарила гостье свой рисунок. Женщина ласково погладила её по головке…

Вечером, когда Олеся пришла сказать ребятам «спокойной ночи», Тамара подозвала её к своей кровати. Она стала шептать Олесе на ухо:

— Олеся, мне кажется, сегодня приходила моя мама. Эти моя мама? Да, Олеся?

Олеся смутилась. Что сказать Тамаре? Она уже слышала, что этим людям понравился мальчик — Толя Нестеров и на днях они, наверно, за ним придут.

— Олеся, это моя мама. Ты не веришь? Тамара расплакалась.

Неизвестно, по каким делам Вера Александровна ездила в город. Мало ли у заведующей в городе дел!

А на следующий день опять приехали те двое. Они привезли с собой узелок. В узелке было платье для девочки, туфли, кофточка и панамка. Они прошли прямо к Вере Александровне. Вера Александровна позвала Тамару к себе. Она сказала:

— Тамара, ты теперь будешь жить не в Сосновке, а у мамы с папой. Твои мама и папа пришли за тобой.

…И Тамара ушла. Она обещала приезжать к ребятам и к тёте Нюре, она со всеми попрощалась, и Вера Александровна дала ей большой пакет на дорогу. У тёти Нюры текли слёзы, но она сказала, что это от радости. Она поцеловала Тамару, поправила на ней панамку, застегнула пуговицу на кофточке и сказала:

— Ну, в добрый час. До свидания.

Сосны шумят. Машут ветками, сыплют жёлтой хвоей на землю, на крышу деревянного дома, к дверям которого прибита вывеска; «Средняя школа».

Война кончилась давно. Кончилась славной, незабываемой победой.

Давно уже в деревне Сосновке нет «Дома ребёнка».

Все дети стали взрослыми. Но они до сих пор помнят этот деревянный дом и сосны, которые все шумят и шумят в вышине.

А ещё они помнят тех людей, которые в те далёкие трудные годы старались сделать их жизнь беззаботной и радостной.