Билл Драммонд - Дурная мудрость

Все, с меня хватит. Я тоже вступаю в эту фекально-кровавую сечу, разя своей боевой бензопилой – Парцифалем – направо и налево. Уложив около дюжины гомиков, я встаю перед адской сучкой и говорю ей:

– Я ненавижу ненавистных Богу! Очищу Небо от бунтовщиков, низвергну в уготованное им угрюмое жилье, где цепи тьмы их изнурят, где станет их точить бессмертный червь! – Я не знаю, откуда взялись эти слова, но богохульная сучка, похоже, перепугалась.

– Господи! – выдохнула она. – Назаретянин!

Без лишних слов я набросился на нее, схватил ее за волосы – пенисы-змеи извивались у меня в руке, – и впечатал ее лицом в пол. Ее голова раскололась, как спелая дыня. Я выковырял ей глаза своим ножиком, яростно выебал во все дыры, включая и развороченные глазницы, и порубил ее в фарш.

– Да, Билл, на ваших концертах вы собираете около 10 000 зрителей, а мы – всего-то от 800 до 1000, но с каждым спектаклем зрителей все больше и больше, – говорит Ларри. А я думаю про себя: «Он так говорит, как будто мы оба играем в рок-группах и оба рвемся к успеху, когда успех определяется тем, сможешь ли ты собрать стадион. А что это за спектакли у Чиппендейлов – об этом ни слова. Хотя… может быть, Чиппендеилы в будущем станут великой рок-группой, а сейчас у них просто такой период… период экзотических мужских танцев, причем большинство понимает их творчество в корне неправильно. Или это их постмодернистский комментарий к современному положению дел в сфере поп-развлечений? Или они пытаются превзойти самого Джефа Кунса, некоронованного короля китча?

Небесная музыка наполняет пространство: это Билл подключил к усилителю свой магический стилофон. Синтезатор Мадонны взрывается, ее Анти-Аккорд умолкает. Потерянный Аккорд кружится в эфире, ангельские хоралы и песни китов, песни дельфинов и солнечного света, «The Beatles», «U2», «AC/DC», «Led Zep» и Элвиса, слитые воедино; синие океаны, дети, поющие славу Господу в любви и мире. По счастливой случайности, по божественному провидению Билл сыграл Потерянный Аккорд вместо Анти-Анти-Аккорда; и это сработало.

Ларри вертится во все стороны – разглядывает присутствующих дам.

Сучка, порубленная в фарш, что-то булькала и хрипела; ее армия гомиков пребывала в смятении и ужасе. Из-за громадной стойки с усилками били зеленые молнии и валил густой дым, пронизанный лазерными лучами.

– Тут ходят такие шетландские пони… я бы не отказался кого-то из них оседлать. Видишь ту, мелкую? Я уверен, что она просто супер в постели.

Итак, еще одна утешительная иллюзия рассыпается в прах: Чиппендейлы – не геи. Ларри пошел прогуляться по клубу в поисках «шетландских пони». Вот что забавно: стоит мужикам собраться вместе, и они сразу же начинают выдумывать всякие оскорбительно-ласкательные имена для женского пола. Но «шетландские пони»… это же надо такое придумать! И о чем мы вообще говорим? Мы с Винсом пытаемся найти какие-то общие темы, как это бывает всегда, когда людям действительно хочется пообщаться друг с другом. Но я – и кто-то из Чиппендейлов?! Что у нас может быть общего?!

– Ларри, он вечно говнится. Но он Чиппендейл, и не более того. А я – актер. Да, я сейчас с Чиппецдейлами, но вся их контора – дерьмо на палочке. Я езжу с ними на промо-турне, потому что они мне платят 5000 баксов. Но меня убивает, когда мне говорят, что я должен ходить в тренажерный зал и укреплять мышцы. То есть я сам не прочь позаниматься, и я стараюсь держать себя в форме. Но когда тебе говорят, что они провели какое-то там исследование, что нравится женщинам в мужском теле, и смонтировали портрет этого идеального мужика – ну, с точки зрения женщин, – и что ты должен к этому стремиться… Все, с меня хватит. Когда мы вернемся из этой поездки, я ухожу от Чиппендейлов. Я – актер. Мне надо делать карьеру. В конце концов, должно же быть у человека хотя бы какое-то самоуважение. И пошли они в жопу!

Интересно, кто эти «они»? Я вообще без понятия. Может, Джеф Куне и Чиччолина? Может они у них менеджеры? Мне ясно одно: эти «они» достали Винса по самое не хочу. Так что я просто киваю, отпиваю вина и говорю что-то вроде:

– Да, я тоже так думаю. Актеру лучше не распылять свой талант.

Дружелюбие Винса, оно вполне искреннее. Возвращается Улла. К нам подходят какие-то люди, вступают в беседу, уходят. Гремит музыка, время идет.

Пространство за сценой раскрывается черным провалом. В черноте – россыпь звезд.

И наша икона Элвиса поднята высоко-высоко в звездное небо. Будем надеяться, что все получилось, и сейчас Элвис висит на голой стене в темной кухне, в маяке на вершине мира: его тайная сила поднимается к самой верхушке башни, и разносится над волнующимся морем вместе со светом пронзительного луча, и омывает побитые штормами китобойные судна, и русские торговые корабли, и северные земли, и всю планету. Но это эпическое видение быстро бледнеет и меркнет. Возвращается Ларри. Винс куда-то уходит. Улла беседует с кем-тo из ее многочисленных знакомых. Улыбка Гимпо висит над толпой, как улыбка Чеширского кота.

А мир снаружи кипит праведным гневом: воскресшие жертвы детоубийц-педофилов терзают своих обидчиков, содомских наместников – Мойра Хиндли, Иан Брейди и все остальные темные апостолы Царицы Чумы захлебываются собственной черной кровью; политиканы всех мастей умирают в нечеловеческих муках, и все их грехи, жадность и своекорыстие, проявляются в виде прожорливых насекомых, что вгрызаются в их протухшие гениталии; и с ними вместе умирают их отпрыски, все до единого. Все правильно, все справедливо! Воды освободились, пустынные земли пьют влагу!

– Ну, чего, Билл, – говорит Ларри, – подберешь себе пони? Слушай, этот Винс… он такой нудный. Не понимает человек своего счастья. Попасть к Чиппендейлам – о чем еще можно мечтать? Мы хорошо зарабатываем, ездим по всему миру, ни в чем себе не отказываем. Винс, он просто не тянет. Не дотягивает до уровня. И отсюда – все его проблемы.

И я думаю: да, наверное, – но от сегодняшней хельсинской ночи мне хочется большего. Не только бессмысленных, бессодержательных разговоров, а чего-то еще. Эта встреча с Чиппендейлами должна была стать своего рода катализатором для некоей высшей правды, которой следовало бы излиться живительным дождем; или я мог бы хотя бы использовать это «здесь» и «сейчас» как декорацию для какой-нибудь высшей мудрости, что откроется мне неожиданно и, опять же, изольется бурным потоком. Но я устал, мне одиноко. Хочу домой. Гимпо хочет остаться. Жму руку Ларри, обнимаю Уллу и обещаю прислать ей пару экземпляров этой книги, когда она выйдет. Выхожу на улицу.

Из черной дыры вырываются пурпурные пламенеющие скелеты верхом на черных конях, у коней – крылья летучих мышей. С копий в руках у скелетов стекает кровь. Вакуумный вихрь засасывает в себя вопящих педрил. Мадонна визжит и молотит руками, но ее тоже уносит в черную дыру. Пролом в пространстве затягивается. Остается лишь белая трещина наподобие шрама. Ад забрал свою сучку обратно.