Ганс-Гюнтер Хайден - Фальшивые друзья

Еще раз придирчиво проверяю караулы.

А это еще что такое? Прикладываю к глазам бинокль, справа, на опушке леса, в расположении роты оборудован передовой блиндаж. Голоса часовых доносятся как из приемника:

— Алло, Пауль, пойду-ка я перекурю…

— Валяй. Только не очень долго. Если что-либо произойдет, не оберешься греха…

— Чудак ты, Пауль. Ночь прошла спокойно, что может случиться утром? К тому же я хорошо знаю характер командира.

Солдат опирается спиной о стену укрытия и, прикрыв ладошкой огонь, прикуривает сигарету.

Почти в тот же момент земля рядом с ним прямо-таки взрывается, доносятся оглушающие пулеметные очереди.

— Ну и заварил ты кашу! Давай ответный огонь!

Стрельба вспыхивает и на соседних постах.

Пора вмешаться в ход событий.

— Какой тупица, какой идиот недосмотрел? — кричу я во все горло. Почему именно на участке моей роты должна произойти вся эта кутерьма? Что ж, я покажу этому солдату, сопляку, какие права имеет офицер! Я выхватываю из кобуры пистолет, досылаю патрон в патронник и отдаю приказ: — За мной!

Бросаюсь в сторону взрывов и выстрелов. Стреляю в том направлении, откуда противник, как мне кажется, наносит удар. Время от времени бросаюсь на землю в поисках укрытия. Затем снова вскакиваю и продолжаю атаку, пока не ощущаю тупой удар в грудь, который опрокидывает меня. В полубессознательном состоянии слышу позади себя голос:

— Не лежать, господин капитан! Встаньте! Встаньте!

Что? Встать? Но я же тяжело ранен. Зачем вставать? Скоро должен начаться обход. Удалось ли роте удержать участок?

— Тихо! В лазарете должна быть тишина, — требую я. — Я капитан Крайес! А что делают в палате все эти бездельники?..

— Закрой рот, Крайес, и вставай! — услышал я голос Бонгартца. — Какой еще лазарет? Опять вчера перепил?

Я с трудом открыл глаза и попытался сориентироваться. Да, передо мной стоял Бонгартц. Значит, я не капитан Крайес, а все еще простой сапер. Сапер Крайес… Одним движением я выпрыгнул из кровати.

Кофе! И завтракать!

— Правильно сделали, что пришли, — одобрил командир роты капитан Радайн, когда я явился к нему незадолго до окончания занятий. — Унтер-офицер Линский доложил мне о вас. Вы один из немногих в роте, кто продолжает учебу. Армия поможет вам стать человеком. Вы действительно хотите стать преподавателем физкультуры?.. Думаю, у вас это не получится.

— Почему же, господин капитан?

— Видите ли, Крайес, вы пока военнообязанный, и останетесь таковым. При продолжении учебы в качестве курсанта вы будете должны отслужить в бундесвере не менее двенадцати лет. Большой срок. Сейчас лучшие шансы сделать карьеру имеют люди с техническим образованием. Только не подумайте, ради бога, что я хочу отбить у вас охоту к сверхсрочной службе. Наоборот. Учтите и еще одно обстоятельство: по завершении общей подготовки вас запланировано перевести в писари майора Хайнзе в казарму Остмарк, то есть в штаб.

Как же так? Вместо капитанского чина всего лишь должность писаря-ефрейтора? И даже если дела пойдут хорошо, выше старшего писаря не выслужишься. Этакая штабная крыса. Да и выслужишься ли вообще? Заманчивую идею с капитанским званием внушил мне Линский!

— Советую вам, сапер Крайес, — продолжал между тем командир, — дождаться перевода в казарму Остмарк. Если там вам не придется по душе, можете подать рапорт о переводе в другую часть. Успеете и на осенние курсы унтер-офицеров. По логике воинской службы станете кандидатом в офицеры. Если повезет да приложите старание, завершите службу в бундесвере фенрихом. [2] Фенрих — чин в бундесвере, соответствующий чину прапорщика. Не исключено, что к тому времени могут быть изменены условия приема в офицерские школы и академии. Вам ясно?

Что же мне было делать — смеяться или плакать? Я уже видел себя капитаном, а тут вдруг разговор о звании обер-ефрейтора.

Не сон ли все это, Крайес? Ты пока еще даже и не ефрейтор, а уже злишься, что можешь, если сравнивать с уровнем твоей мечты, опуститься на несколько служебных ступенек вниз, вместо того чтобы подняться вверх. Стать фенрихом! Командир роты посулил мне эту перспективу, явно желая утешить меня.

Я спросил разрешения удалиться и прямиком направился в буфет…

Поздним вечером дневальному с великим трудом удалось поднять по лестнице на этаж и завести в спальню сапера Крайеса, который до этого добрый час бродил вокруг казармы и время от времени подавал команду: «Рота, смирно!»

Резко взвизгивают тормоза, легковой автомобиль останавливается. Открывается дверца, и из машины не без позерства выбирается молодой элегантный мужчина.

Его белокурую, по-военному коротко стриженную голову покрывает слегка сдвинутая к переносице пилотка. Форма цвета спелой маслины отменно пригнана, черные как смоль сапоги надраены, бляха поясного ремня задорно поблескивает.

Над опущенным стеклом дверцы появляется головка прелестной блондинки. Прощальный затяжной поцелуй.

— Ну хватит, хватит, бэби, а то другим женщинам ничего не останется, — небрежно бросает молодой человек, отрываясь от жадных ярко накрашенных губ блондинки. Он поворачивается в сторону белокаменного особняка, поросшего вечнозеленым плющом. Его фигура и походка — сама меланхолия. И ни одного взгляда назад, на медленно отъезжающий автомобиль…

Ладно, ладно. Довольно! А может быть, еще позволить себе помечтать самую малость? Да, здорово было бы явиться домой именно так. Наша общая подготовка завершена. Недельный отпуск. Самый подходящий случай показать себя. Но действительности соответствует лишь то, что я приехал на машине, а не на поезде, как обычно, да еще впервые в форме. Вот это финт! Видели бы меня парни из моего отделения, почесали бы языки…

Пришлось воспользоваться машиной Калле, чтобы переодеться. Очень уж хотелось приехать домой в форме. С Калле я расстался у дома, где жила Петра. Правда, мы договорились встретиться вечером, но мне хотелось, чтобы и она увидела меня в форме. Естественно, дело не сводилось только к этому. Петре я хотел дать почувствовать, какие бравые парни у нас в казарме: в шесть завтрак, в полдень прыжки через лужи — идет дождь, а мы преодолеваем препятствия на открытой местности, вечером — буфет. Поэтому-то я и решил надеть форму, хотя это при уходе в увольнительную запрещалось. Но у каптерки дежурил свой человек, приятель из второго взвода, и все обошлось самым лучшим образом.

Засунув большие пальцы за поясной ремень, я старался как можно солиднее прохаживаться перед домом Петры. Звонил ей уже неоднократно, но никто не откликался, дверь ее квартиры оставалась запертой. Сколько же придется еще ждать? Возможно, Петра отправилась в магазин за покупками? Я присел на ступеньку лестницы, достал сигарету из нагрудного кармана. Что ж, устроим перекур.