Ганс-Гюнтер Хайден - Фальшивые друзья

Глядя на обнявшихся, я немножко завидовал им. Что если бы сейчас рядом со мной сидела Петра?

Я заказал еще бутылку кока-колы. Скука смертная! Мне снова вспомнилось наше с Йоргом дурацкое положение. Черт бы побрал все! Так спокойно работается со Шпенглером и Клаусом! Остался бы я здесь, и гори они все синим пламенем — Вупперталь, Йорг, Винтерфельд, курсы по подготовке унтер-офицеров…

— Здесь свободно? — оторвал меня от размышлений чей-то голос.

Я вздрогнул.

— Извини! — Парень моего возраста продолжал оглядывать столики. — Нас тут целая компания, хотим сдвинуть столы, нельзя ли и твой прихватить?

— Можете взять! — буркнул я и встал.

— Сиди, сиди, ты нам не помешаешь. Если не имеешь ничего против, возьмем и тебя в компанию.

Я снова уселся, продолжая размышлять о своем. Но только что пришедшие гости вели себя очень шумно. Было их одиннадцать человек. Отмечали чей-то день рождения.

— Привет! — обратилась ко мне девушка, севшая напротив, и улыбнулась. Похоже, в этой компании она оказалась случайно. — Меня зовут Анна, — сказала она по-английски.

— А меня — Петер.

Мы помолчали, глядя друг на друга. «Черт возьми, а она симпатичная».

— Вы мне нравитесь, — выдавил я с трудом.

Майер, наш учитель английского языка, наверняка поставил бы мне пятерку за мое «Аи лайк ю».

Вместо ответа Анна показала мне жестом, что не прочь была бы потанцевать.

Мы крутились на пятачке целую вечность.

Соседи по столу смеялись:

— Анна, а он парень ничего! Наверняка лейтенант или скоро им станет!

— Сверхсрочники зарабатывают неплохо, но подумай, прежде чем выходить замуж!

Анна или не понимала по-немецки, или не хотела понимать. Она улыбалась, держа меня за руку.

Я узнал, что родом она из Малайзии, в ФРГ попала по набору, завербовавшись медсестрой. На ломаном английском я попытался объяснить ей, что хочу стать учителем физкультуры в школе и что скоро закончится срок моей службы в бундесвере. О своих проблемах я не счел нужным говорить. Сказал только, что хочу стать унтер-офицером.

— Унтер-офицер — что это такое? — никак не могла понять она.

«Еще подумает, что меня разжаловали», — решил я. Мне хотелось объяснить девушке, что на унтер-офицерском звании я не собираюсь остановиться, хотел бы дослужиться до офицера. Но как объяснить? Сержант, лейтенант… Кажется, Анна поняла меня.

Зазвучала музыка популярной песни «Сатиновая ночь». Мы встали и пошли танцевать, глядя друг другу в глаза.

Опять вы мне притащили еду? К дьяволу, оставьте меня в покое с вашей едой! Вы что, собрались кормить меня на убой? Вот ваша вермишель, вот ваши помидоры! Я украсил ими стену камеры!

Анна, не верь им, не верь тому, что они тебе обо мне рассказали. Не верь, что я убийца! Это ложь! То, что они сделали, чудовищно. Разве можно так?

— Что с тобой, ты, вонючка?

Я и не услышал, как надзиратель открыл дверь.

— Наверное, ты слишком благороден, чтобы лопать вермишель? А убирать за тобой кто будет? Мы? Нет, друг милый. Сам уберешь! Займешься уборкой сразу после прогулки. Заодно твое художество на стене пока подсохнет, чтобы ты лучше почувствовал, что такое уборка. А ну давай поднимайся!

Надзиратель выталкивает меня из камеры.

— Давай, давай, иди пошевеливайся, не будь сонной мухой. Тебе полезно подышать свежим воздухом!

Как я ненавижу эту обязательную прогулку! Что значит этот час так называемого свежего воздуха по сравнению с 23 часами камеры?! Да это только средство усилить тяжесть ареста. Погуляй, мол, понюхай, как пахнет ветерок свободы. Он долетает иногда из-за стены, когда дует в восточном направлении.

Ну а ты там, на вышке, что торчишь со своим пулеметом? Будешь стрелять, если я сейчас побегу? Нет, я не собираюсь срываться отсюда, просто хочу ускорить течение дел. Могу ли я положиться на быстроту твоей реакции, пулеметчик? Или ты там дремлешь наверху? Надо попробовать. Раз, два, три — прыжок в сторону стены. Что же он не стреляет? Чего ждет? Стена ведь такая высокая, мне все равно не взобраться наверх…

Нет, так долго он не стал бы медлить, если бы собирался подстрелить меня. Наверное, ему не разрешают стрелять без предупреждения, он должен сказать: «Стой, стрелять буду!» А если я не остановлюсь? Стена все равно слишком уж высока. Он только смеется, глядя на мои поползновения куда-то бежать. Давай, спортсмен, тренируйся! Прыжки с шестом в нашу программу не входят. Так что дыши глубже, милашка. И — пожалте в камеру, На сегодня хватит…

Закончилась моя последняя смела, и я пошел проведать Анну. Когда я думал о предстоящей встрече, сердце падало куда-то в пустоту, а пальцы непроизвольно начинали барабанить по поручню турникета на остановке, по стеклу автобуса, по бетонному косяку входной двери общежития для медсестер, где жила Анна.

Я купил для нее красную розу. Что-то будет? Как пройдет наша первая встреча наедине, в ее комнате? Попытаться, что ли, затащить девушку в постель или чинно выпить с ней по чашечке кофе и через час отправиться восвояси?

Вот и комната 103. Звук электрического звонка сообщил о том, что я прибыл.

Дверь отворилась, и Анна упала в мои объятия. Оказывается, она испытывала ко мне примерно такие же чувства, как я к ней. Я ощутил нежное прикосновение ее губ к моей шее, и вдруг все мои страхи и опасения перед первым свиданием угасли, появилась уверенность, что все у нас с Анной будет хорошо. Нам даже не было особой нужды разговаривать друг с другом, и это не потому, что моих знаний английского и ее знаний немецкого явно не хватало. Просто мы вдруг начали понимать друг друга без слов.

Анна показала мне свою комнату, снимки, привезенные с родины, из дому, вид из окна на кирпичную стену, заклеенную рекламными плакатами.

— Что же я такая дура! — вдруг воскликнула хозяйка по-английски. — Ты же, наверное, хочешь есть?

Я засмеялся. Вот, оказывается, и первая забота у Анны появилась — накормить меня. С трудом убедил ее, что сам умею готовить. Спагетти, то есть макароны по-итальянски, она еще не пробовала. Я быстро сходил за фаршем и томатной пастой. Когда вернулся, увидел, что Анна зажгла в комнате цветные свечки.

А потом мы блаженствовали за столом, запивая спагетти красным сухим вином. Анна хвалила мои выдающиеся кулинарные способности, интересовалась рецептом приготовления. А я думал о том, что я, мужчина, впервые в жизни приготовил обед для женщины. Это ли не событие? И мысли о том, что рядом с нами постель, как-то сами собой улетучились: нам и без того было хорошо.

А потом мы лежали рядом на ее узкой кроватке и слушали музыку. Время от времени Анна вставала, чтобы сменить пластинку на проигрывателе. Мы наслаждались молчанием, теплотой тела друг друга, мерцанием свечей, постепенно подкравшимся рассветом…