Лидия Раевская - Мама Стифлера

26-07-2007 00:12

А бабы — дуры!!!!!!!!!!!

А вот мне похуй даже, если кто-то спесднёт, что это я сама уёбище тупое, а фсе остальные ниибаццо умные.

Потому что это нихуя ни разу нитак!!!!

Вот вам поучительная история о двух глупых бабах. Пачти пьеса, бля. ибо, в ней 2 основных действующих лица: это

1) Я. Зовут меня Лида, фамилия похуй-неважно, потому что я 4 раза её меняла, и заебалась сама запоминать.

2) Сёма. Моя подруга. Почиму Сёма? А потому что фамилие у ниё Семёнова. Сёма и Сёма. Ниибёт.

Итак, произошла вся нижеописанная шляпа 10 лет назад. Нет, нихуя. Ещё предыстория есть.

В детстве Сёма была очень стрёмной девочкой. Шопесдец. Это я не от зависти говорю, патамушта, типа, сама фся такая неотразимая ни в адной луже, а проста констатирую факт. А факт такофф: Сёма весила 30 кг. *в читырнацать лет*, была лайт прыщава, не имела сисеГ, *тут, справедливости ради, я скажу, шо я тоже сисеГ тогда не имела, и не имею их и в свои уже 28 с половиной лет*, слегонца горбата и тиха. И никто не хотел её не то чтобы ипать, а даже за одной партой сидеть. И даже наше главное чмо класса — третьегодник Женя, до девятого класса пердевший, сцуко, с подливой — и тот не желал сидеть с Сёмой за одной партой. А и похуй. С ней я всегда сидела. И дружили мы как бля в сказке.

А потом, когда мне стукнуло 17 лет, одновременно мне стукнула и моча в голову. Патамушта Лиде приспичило залететь и выйти замуш.

А Сёму так никто ипать и не вожделел.

Прошёл ещё год. У меня родился сын.

Сёму никто ипать не хотел. И дажи целовать. Никто. Не хотел.

Потому что, в своём стремлении хоть кому-то с пьяных глаз показаться нимфой, Сёма превзошла сама себя: она пИсдела у старшей сестры-пахермахершы раствор для \"химии\" и разные краски, после чего на её голове почти не осталось волос. Не считая разноцветного тощего хвоста на чёлке. Так шо, как говориццо, \"я стока не выпью. \"

А поскольку Сёма была моей подругой — мне было откровенно похуй до того, как она там выглядит, лишь бы рядом была.

И вот, на девятнадцатом году Сёминой жызни произошло ЧУДО!!! Её трепетно полюбил Гарик из соседнего дома! И если вы думаете, что это был родной брат Жени-бздилы из нашего класса, то ХУЙ ВАМ!!!!!

За этим Гариком я сама безуспешно бегала колбасой, пытаясь соблазнить его своими сисьГами а-ля \"2 дверных звонка\" и внушительной жёпой. Ну и фсякими там бабскими уловками. И обломалась ни па деццки широко.

Гарик был высок и красив. У Гарика была Ауди А-6, папа-алигарх и пятикомнатая хата с фонтаном, лепниной и прочими биде. Гарика хотели все бабы в возрасте от 10 до 60-ти лет включительно. А Гарик полюбил Сёму. И забрал её жыть в свои апартаменты с фонтанами. У меня к тому времени не осталось времени на чёрную зависть, ибо от меня по тихой грусти съебался муж. Как водицца, к другой бабе. Так что на мне остался годовалый сын, и куча суицидальных мыслей. А ещё гора ползунков и сраных памперсов. И не до зависти было.

И вот как-то я, в темпе человека-бля-паука, ношусь по дому, стираю всякую срань, одновременно варю кашу, и качаю ногой кроватку с орущим в ней дитём. И тут в недобрый час пришла Сёма.

Пришла, значит, села так грустно на жёпу, подёргала себя за крысиную чёлочку, и тихо молвила:

— Лии-и-ид… Слушай… Я это… За советом пришла… Мне б того самого… Посоветуй, чё такое можно сделать Гарику в постели, кроме того, шоп на спине лежать, и ноги растопыривать как криведко? А то мне кажеццо, назревает большой песдец. В плане, Гарик меня выгонит… А я не хочу домо-о-о-ой!!!!

Тут Сёма заревела, и я её прекрасно понимала: я б тоже не стремилась домой, где живёт маманя с отчимом, которые ещё в 14 лет дали Сёме подсрачника, и выгнали на улицу за ненадобностью, после чего Сёма несколько лет жыла у соседки, и сестра, которой ваще всё похуй. И после Сёминого переезда к Гарику, фся семья дружно сменила дверные замки, и выпила на радостялх пузырь бормотухи.

Не переставая бешено размешивать в кастрюле кашу, и хуяча ногой по кроватке, я на автомате выдаю:

— Сём, а ты ему сделай минет со льдом!!!

Сёма вытерла красный нос чёлкой, перестала плакать, икнула, и спросила:

— А это как?

Как-как… А я ебу? Спесднула, блин, а теперь думай чё ответить… откуда я, бля, знаю — как?? Я чё, гейша шоле? Ну, думаю, щас чё-нить выдам, на отъебись… И выдала:

— Ты это… Короче, соси хуй. Гарику. Поняла, да? И вот ты, главное, не давись, не блюй, и секи момент, когда он кончить намылиццо. Ну, откуда я знаю, когда он кончит? Сём, спроси у него сама — он тебе скажет. И вот он скажет тебе: \"Ща, бля, кончу ахуенно!\" — и тут ты хватай лёд (припаси заранее), и прижми ему к яйцам! Бля буду, он этого никогда не забудет. И скажет тебе спасибо!

В одном я была права… Гарик этого НИКОГДА не забыл…

Итак, высрала я ей эту хуйню про минет со льдом, и благополучно забыла. Ровно на сутки.

Потому что через день раздался звонок в дверь. Открываю. На пороге стоит Гарик. Враскоряку. Лицо — скосорыленное. Смотрит недобро. И в его карих очах угадываецца желание лайт наебнуть Лиде.

Левой рукой Гарик держался за стену, а в правой держал за шкирку Сёму. На Сёме было весёлое жёлтенькое пальто с капюшончиком, из-под которого виднелась буро-зелёная чёлка, прикрывающая фингал, и снизу висели две ножки-ниточки в зашнурованных ботинках. Сёма висела, и, судя по всему, страдала.

Я прикинула хуй к носу, что Гарик зашёл явно не чаю с кренделями испить, и отошла на шаг назад, прикидывая пути к отступлению.

Гарик слизнул капельки пота над губой, выкатил глаза, и взревел как в жёпу раненый джигит: \"ОНА???????????\"

Сёма мелко-мелко закивала и нервно дёрнула ножкой.

Гарик уставился на меня, и снова взревел:

— НАХУЯ ТЫ, СУКА ТАКАЯ, МЕНЯ ПОКАЛЕЧИТЬ РЕШИЛА???? КОГДА ЭТО Я УСПЕЛ ТЕБЕ В ПЕСДУ СОЛИ НАСЫПАТЬ?? ОТВЕЧАЙ, СКОТИНА!!!!!

На всякий-який, я пропищала:

— Идите оба на хуй! Я кормящая мать-одиночка, меня нельзя расстраивать и бить, и ваще мне пора идти!

С этими словами я попыталась закрыть дверь, но не тут-то было!!!

Гарик выставил вперёд правую руку, с зажатой в ней Сёмой, чем помешал мне мне произвести сие действие, а у Сёмы от неожиданного удара дверью свалился с ноги зашнурованный ботинок. И пропало сознание.

Поняв, что отступать некуда, я решила уж выяснить, за что меня щас будут бить. А в том, что меня ща побьют — я и не сомневалась нихуя ниразу даже.

И Гарик рассказал следущее:

— Прихожу я сегодня домой. Раздеваюсь. Иду в душ. Выхожу. Захожу в комнату, а там это песда лежит на кровати, и мразотно так лыбится (тут последовало энергичное встряхивание Сёминой тушки, отчего у неё свалился и второй зашнурованный ботинок). Говорю: \"Чё смешного увидела?\" А она мне: \"Игоряшечка моя сладенькая, не желаете ли вы минету праздничного, с проглотом?\" Я так охуел, и говорю: \"Конечно, хочу!\" Лёг на кровать, яйца развалил, ну и говорю ей: \"Хряпай!\" Та давай мне шляпу слюнявить. Слюнявит, и через каждые 10 секунд спрашивает: \"И, а ты скоро кончишь уже?\" Говорю ей: \"Ты, давай, не песди, а соси. А то ваще не кончу. А как кончать соберусь — я те цинкану, значит. \" Лежу, разлагаюсь, чую, ща кончу. Ну и сказал… Сдуру, бля…