Хилари Рафаэль - Я люблю Будду

пока они ехали в кавасаки, он — в своем мотоциклетном шлеме, она — с черным шарфом, повязанным поверх блестящих волос, чтобы издали это было похоже на шлем, она без стеснения прижималась к нему сзади, ее возбуждал этот контакт черной кожи и черной. резины, но она все же сдерживала себя, ведь ей нужно было при-› ехать на следующую вечеринку еще до полуночи, потому что она, собственно, и устраивала этот праздник, ее беспечный подход к подготовке вечера объяснялся уверенностью в компетенции и здравомыслии ее последовательниц, она заставила их поклясться собственной кармой, что они сделают все, как им было сказано, а бессчетное количество низких перерождений в этом жалком материальном мире — все-таки непомерно большая плата за минутную лень, красные с синим полоски неона проносились на периферии зрения со скоростью 200 миль в час, но не смешивались в лиловый, и это было любопытно. ‹так› даже после бутылки сакэ ее мысли были кристально ясны ‹проведем эксперимент: смешаются они в мурасаки, если я их увижу как ака и ао?› но она не успела попробовать, потому что уже прибыла на место, к торговому складу в кавасаки, где они сняли верхний этаж, она пригласила мотоциклиста на вечеринку, подкупающе искренним, извиняющимся тоном, как бы имея в виду: ‹не сочтите за дерзость, но, может быть, вы захотите встретить новый год в нашей тесной компании, где вам, скорее всего, будет скучно?› и он, будучи неженатым и вообще мужчиной незанятым, разумеется, с радостью принял это предложение, тем более что оно исходило от такой соблазнительно неотразимой и дерзкой шалуньи, какой — как уже поняли наиболее проницательные читатели — была ХИЁКО.

верхний этаж склада был обставлен с любовью и вкусом, почти по-домашнему, что составляло приятный контраст с окружающим индустриальным пейзажем, огромное белое полотнище закрывало всю дальнюю стену, и на нем было написано: СЧАСТЛИВОГО НОВОГО ГОДА! С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ ОТ НЕОГЕЙШ! огромные круглые светильники, свисавшие с потолка, были обернуты синим целлофаном, так что свет в комнате был переливчатым и синеватым, (это похоже на море, освещенное полной луной, решила ХИЁКО, хотя больше всего это напоминало приземление НЛО в документальных телефильмах.) банкетный стол, застеленной белой (но не забывайте про синий свет) скатертью, буквально ломился изящно оформленными закусками, в самом центре стояла огромная чаша для пунша, наполненная до краев Праздничным пуншем неогейш, рецепт которого держится в строжайшей тайне, (секретный рецепт: много-много апельсинового сока, "pocari sweat" — примерно половина от количества сока, немного гранатового сиропа и около ста пятидесяти доз жидкого ЛСД. только не надо об этом распространяться — это тайная эзотерическая практика восточной религии.) все остальное угощение представляло собой традиционные японские блюда и деликатесы, приготовленные неогейшами с изысканным вкусом и устремлениями к запредельному, восхитительные роллы с тунцом и пастой васаби с примесью кокаина, закуски из сладкой фасоли, чуть приправленной экстази, пирожки с гашишно-бобовой начинкой и горячий зеленый чай с марихуаной в качестве освежающего напитка об этом не говорилось вслух, потому что, как сказала ХИЁКО, когда об этом спросили сразу несколько неогейш: ‹лучше не говорить никому, из чего это сделано, потому что другие девочки, будущие неогейши, могут составить о нас совершенно неправильное представление и неверно понять нашу миссию по спасению человечества от его злой судьбы, непосвященным следует уразуметь, что я — это единственное, что должно их опьянять, я — их наставник и проводник на пути приобщения к пределу, вы это знаете, но они-то не знают, прежде всего, им надо понять, что хорошая карма создается лишь под моим непосредственным руководством, химические препараты — это не наш путь, и не надо вводить новичков в заблуждение, вам все понятно?› так что, в каком-то смысле, новогодняя вечеринка была еще и вербовочным мероприятием, пригласили всех девушек из дорогих хостесс-баров, специализирующихся на западных клиентах, все они были потенциальными кандидатами на участие в движении, которое потрясет карму общества, также на вечер были приглашены избранные любимые клиенты, мужчины с солидным финансовым потенциалом. ХИЁКО нравилась мысль убить одним выстрелом сразу двух зайцев, она считала, что эстетика убийства "работает" с прискорбно низким коэффициентом использования, и очень надеялась, что историки будущего все же оценят ее изящество и элегантность.

в зале уже собралось около 400 гостей, и еще столько же ожидалось, в приглашении было написано, что женщин просят быть в черном, и большинство приглашенных откликнулись на эту просьбу (черный очень стройнит. попробуйте заставить несколько сотен девушек прийти на вечеринку в желтом), визуальный эффект получился ошеломляющим: племя гибких пантер, крадущихся по дну осушенного олимпийского бассейна, мужчины были ослеплены этим великолепием, они бродили туда-сюда, как во сне, не в силах выбрать, какая из этих любезных и благосклонных красавиц — лучшая, по распоряжению ХИЁКО, спиртные напитки не подавали. Ото чтобы не портить праздник›, объяснила она девочке из новобранцев, ‹спиртные напитки мы подаем на работе, с безупречным профессионализмом, который будет не к месту на вечеринке друзей. правильно?›

— да, да, конечно, ХИЁКО. все правильно. ‹ты уже попробовала что-нибудь из закусок?›

— нет. еще нет.

‹очень рекомендую, я их сама приготовила, и сама сервировала стол›. она взмахнула рукой с короткими ногтями, покрытыми синим лаком, отчасти это напоминало жест доброй феи-крестной, отчасти — жест буржуазной домохозяйки, хвалящейся перед гостями своими кулинарными способностями. ‹в общем, ты теперь неогейша, так что давай приобщайся.›

она обходила гостей, уделяя больше внимания мужскому сопровождению, новым неогейшам (‹новым-новым гейшам, можно сказать и так, ха!› размышляла ХИЁКО ‹чтобы СМИ подавились, и "дремлющим", iо есть тем хостесс, которые уже готовы к обращению, но им нужен некий толчок, например, доверительная беседа с Предводительницей или записка в их гайдзин-хаус. отведав несколько роллов с васаби, ХИЁКО почувствовала себя еще больше собой: буддистской бодхисаттвой с манерами джеки Кеннеди и острым умом принцессы масако.

к полуночи в зале собралось больше 700 гостей, все до единого-восхитительно опьяненные химией, что циркулировала у них в крови, и концентрацией пленительной юности в воздухе, диджей, неогейша по имени Международные Губки, конструировала ритмы тяжелого техно с сэмплами пронзительного женского вокала на хинди, буддистский мантр и бргазмических воплей, надо сказать, получалось круто.