Дэвид Боукер - Как стать плохим

Я был готов к любому повороту, но полицейские меня удивили. Заметив меня, Флетт выронил клюшку и побежал. Удирал он как-то смешно, спотыкался о камни и часто оглядывался.

Бромли счел, что бегство ниже его достоинства, выхватил клюшку побольше и встал с нею наперевес. На шее у него пульсировала набухшая вена.

— Не подходи!

— Почему? Что ты мне сделаешь?

— Ничего. — Голос у него дрожал. — Просто не подходи.

Репутация явно меня опередила.

— Отдай нам паспорта, — велел я.

— Что? — переспросил Бромли. — Ах, паспорта? Это я устрою. — Он совсем вспотел. — Без обид?

— Мне нужны паспорта, — повторил я.

— Отлично. Договорились. Завтра будут.

— Сегодня.

Бромли поколебался, затем энергично закивал.

— Я могу их к твоим родителям занести. Сегодня вечером. Пойдет?

— Да.

Бромли осклабился, как шимпанзе.

— И что, все? Все, конец?

Конец, да не совсем. У меня оставалось еще одно дело. Я вооружился обломком кирпича и аэрозолем от мух. Надо было восстановить свои права в одном из любимых пабов. Я пригласил Уоллеса составить мне компанию, но он отказался. Сказал, что хотел голову вечером помыть. Что там мыть, у него и волос-то нет.

Было часов семь. В баре сидели человек десять, не больше. Гавкер уже примостился за столиком у окна, в той же пестрой рубашке, что и в день нашей последней встречи. Сегодня он был один, угрюмо смотрел в опустевший бокал.

Я подошел к стойке, бармен неприветливо изогнул бровь. С таким видом он приветствовал всех случайных посетителей.

– «Гиннесс» похолоднее, — заказал я. — И долить не забудь.

Бармен фыркнул и что-то проворчал.

Позади послышалось шарканье: Гавкер подошел к стойке, поставил на нее пустой бокал, мельком глянул в мою сторону и кивнул.

— Мы знакомы? — поинтересовался я. — А?

— Я вас, кажется, где-то видел. Мы встречались? Гавкер спокойно покачал головой.

— Черт тя знает, паря.

Он не притворялся. Он правда не помнил, кто я такой. И тут я ощутил, что мое возмездие мелочно и постыдно. Все равно что судить старика с болезнью Альцгеймера за военные преступления.

Аэрозолем я хотел Гавкеру брызнуть в лицо, а пока он протирал бы глаза, я ему заехал бы кирпичом.

Я пришел сюда, веруя, что выполняю свой долг. Теперь же я понял: нет никакого долга. Не нужно драться, чтобы что-то доказать. Достаточно просто не бояться.

— Чё, паря, смурно там? — Гавкер улыбнулся.

Я с изумлением смотрел на него. Или мне кажется, или он пытается завязать беседу о погоде.

— Разрешите вас угостить?

— Чё?

— Что вы пьете? — Я указал на его стакан.

Гавкер поморгал и уставился на меня, словно пытаясь понять, на каком языке я с ним говорю. Затем он сказал — четко и разборчиво:

— Благодарю. Не откажусь от кружки пива.

Мы с Каро поехали в Швейцарию — излюбленное убежище богатых негодяев. Летом мы сняли домик неподалеку от Женевы и произвели переоценку жизненных ориентиров. Первым в нашем списке значилось: перестать убивать. Мы гуляли по берегам Женевского озера, и я наконец признался Каро, что никого не убивал до того дня в Саутуолде. Во всяком случае, намеренно.

Она не сразу поверила. Я думал, она разозлится или разочаруется. Но нет, когда Каро поняла, что я говорю правду, она прикрыла глаза рукой и рассмеялась.

— У вас с Иисусом больше общего, чем я думала.

— В смысле?

— Из него тоже убийца так себе, — пояснила Каро. — Поэтому-то он так расстроился, когда пришел к нам домой и обнаружил два трупа. Он покалечил уйму народа, однако грань так и не перешел — никого не убил. У него на этот счет было что-то вроде комплекса. Когда он понял, что его обскакал какой-то книжный червь, он испугался, что покажется слабаком.

Каро неосознанно положила руку на маленькую выпуклость под платьем. Я знал, о чем она думает.

— Это просто ребенок, — заверил я ее. — Может, он и не мой, но ты ведь тоже мне не принадлежишь. И никогда не принадлежала. От этого я не меньше тебя люблю.

В последнее время моя страсть к Каро немного поугасла — как и все остальные страсти. Нет нужды в обладании, когда живешь в гармонии с самим собой. Я мог позволить себе дорогущее издание «Над пропастью во ржи» с автографом, но мне это было не нужно. Я перестал бредить вещами. И никаких списков, кроме списков покупок, не составлял.

— Ты понимаешь, что за нами придут? — поинтересовалась Каро. — Мы никогда не почувствуем себя в безопасности.

— А кто в наше время чувствует себя в безопасности? — вопросом на вопрос ответил я.

Мимо прошла милая пожилая пара. У него — борода в стиле Карла Юнга, у нее — сияющие глаза и мягкая улыбка. Супруги шли под руку — гордясь друг другом и никому не желая зла.

— Как думаешь, сможем мы быть так же счастливы? — спросила Каро, тоскливо глядя им вслед.

— Ни хрена у нас не выйдет, — ответил я.

Мелба-тост — сухой тост из очень тонкого, почти просвечивающего кусочка хлеба. Назван по имени австралийской оперной певицы прошлого века Нелли Мелба. — Примеч. пер.

Имеется в виду стихотворение Уильяма Блейка «Древо яда». Цитата дана в переводе С. Я. Маршака.

Лиззи Борден — учительница воскресной школы, зарубившая топором отца и мачеху.