Алан Глинн - Области тьмы (The Dark Fields)

После этого покрутил в голове идею принять одну из таблеток и с ходу решить одну из проблем. Однако решил воздержаться. Я устал, и мне надо было отдохнуть. Но прежде чем отправиться в постель, я сел на диван в комнате и выпил ещё пива, всё время разглядывая горшочек на полке над компьютером.

Хотя воспоминания уже начали размываться, сейчас, сидя в плетёном кресле в мотеле “Нортвью”, я могу вспомнить следующий день, четверг, и ещё пятницу, как… дни – отдельные куски времени, у которых есть начало и конец… встаёшь, потом сколько-то часов спустя ложишься в кровать. Я каждое утро принимал по дозе МДТ-48, и каждый опыт проходил примерно так же, как в первый раз, что значит, меня почти сразу вшторивало, я всё время оставался в квартире и продуктивно – очень продуктивно – работал, пока его действие не заканчивалось.

В первый день я отклонил много приглашений куда-нибудь сходить с друзьями и отменил дела, назначенные на вечер пятницы. Я закончил вступление, вышло 11 000 слов, и спланировал остальную книгу, а именно, какой подход я использую в подписях к иллюстрациям. Естественно, я не мог писать текст, пока не решил, какие именно иллюстрации использую, так что я решил заняться трудоёмким процессом выбора. Это заняло много часов. Конечно, в норме ушло бы недель четыре-шесть, но в то время я старался особо не думать о таких вещах. Я собрал все нужные материалы – вырезки, журнальные публикации, обложки альбомов, коробки слайдов, фотографии – и разложил их на полу посреди комнаты. Я начал рыться в них и подбирать длинные и качественные серии. Вскоре у меня был готов предварительный список иллюстраций и я мог начать готовить подписи.

Но когда это было сделано, я вдруг понял, что остаток работы займёт ну ещё день, а потом что, книга будет готова? Полный черновик, и всего за пару дней? Ладно, но я обдумывал её месяцами, собирал материалы, крутил в голове. Я продумал её схему – в каком-то роде. Я проделал немало исследований. Я придумал заголовок. Правда?

Может быть. Но нельзя было отрицать, что для такого эндоморфного слизня, как я, – а в центре моей системы ценностей стояла идея, что некоторый недостаток дисциплины можно только приветствовать – сделать такой объём работы за два дня – это нечто особенное. Однако против я не был.

Утром в пятницу я продолжал готовить подписи и примерно к обеду стало ясно, что сегодня я эту работу закончу, так что я решил позвонить Марку Саттону в “Керр-энд-Декстер” и сказать, на каком я этапе. Он сначала захотел узнать, в каком состоянии инструкция по телекоммуникациям, для которой я готовил текст.

– Как там дела?

– Почти всё готово, – соврал я. – Будет у вас в понедельник утром. – Как раз успею.

– Отлично. Эдди, о чём ты хотел поговорить?

Я объяснил, на каком этапе “Включаясь”, и спросил, не хочет ли он почитать. -Ну…

– Форма уже вырисовалась. Может, надо местами подправить, но не особо…

– Эдди, срок работы кончается только через три месяца.

– Знаю, знаю, но я думал, что если в этой серии ещё есть свободные заголовки, может, я смогу… сделать ещё одну?

– Свободные заголовки? Эдди, их все уже разобрали, и ты знаешь. Твой, Дина, Клер Дормер. Ты о чём?

Он был прав. Мой друг, Дин Беннет, готовил “Венеру”, книгу о самых прекрасных женщинах века, а Клер Дормер, психиатр, написавшая несколько статей для популярных журналов о парафренном бреде, работала над “Детьми Экрана”, о том, как дети изображаются в классических телекомедиях. В списках было ещё три названия. Кажется, одно из них – “Великие здания”.

Остальных не помню.

– Ну не знаю. А как насчёт второго этапа? – спросил я. – Если эти книги хорошо разойдутся…

– Эдди, пока второй этап не спланирован.

– Но если они пойдут?

На этих словах я услышал тихий раздражённый вздох. Он сказал:

– Мне кажется, второй этап может быть. – И после паузы осторожное: – Есть предложения?

Я ещё об этом не думал, но мне так не терпелось заполучить новый проект, что, прижав трубку к плечу, я принялся рассматривать полки в комнате и перебирать идеи.

– Как насчёт, дайте подумать… – Я смотрел на корешок большого серого тома на полке над музыкальным центром, я отобрал его у Мелиссы после того, как мы сходили на фотовыставку в Музее современного искусства. – Как насчёт книги о великих фотографиях из новостей? Можно начать с потрясающего снимка Кометы Галлея. 1910 года. Или фотография Бруно Хауптманна, помните… во время казни? Или авария поезда в Канзасе в 1928-м? – Передо мной вдруг появилось видение искорёженных вагонов, чёрных клубящихся облаков дыма и пыли. – Ещё… что ещё? Есть Адольф Гитлер, сидящий с Гинденбургом и Германом Герингом у Монумента Танненберга. – Новый образ, на этот раз растерянный Герман Геринг что-то держит в руках, опустил на него взгляд, а выглядит это прямо как ноутбук. – А потом у нас есть… ковровые бомбардировки Парижа. Высадка в День Д. “Спор на кухне” в Москве, с Хрущёвым и Никсоном. Обожжённый напалмом ребёнок из Вьетнама. Похороны Аятоллы. – Просто глядя на корешок книги, я буквально видел все эти фотографии, и очень ярко, одну за другой, просматривал их, как на микрофише. Я потряс головой и сказал. – Есть тысячи других. – Перевёл взгляд с книжных полок и сделал паузу. – Или, не знаю, можно выбрать что угодно, хоть плакаты к фильмам, рекламу, приспособления двадцатого века, вроде консервной открывашки, калькулятора или камкордера. Можно сделать автомобили.

Пока я выдвигал эти предложения – опершись о стол для пущей устойчивости – я понял, что в голове у меня формируется второй ряд идей. До этого момента я был сосредоточен только на своей книге. Я не думал о серии в целом, но сейчас до меня дошло, что “Керр-энд-Декстер” отнеслись к ней небрежно. Их серия про двадцатый век была просто ответом на похожий проект конкурирующего издательства – в котором они увидели перспективу и не собирались её упускать. Но вышло, что, приняв решение запустить этот проект, они уже почувствовали, что их работа сделана. Только чтобы выжить на рынке, чтобы поспевать за конгломератами, как часто повторял корпоративный вице-президент “К-энд-Д” Арти Мельцер, компания должна расширяться, и скинув такую идею подразделению Марка, они превратили её в сотрясение воздуха. У Марка не было нужных ресурсов, но Арти знал, что тот всё равно возьмётся, потому что Марк Саттон, не умеющий отказывать, брался за всё. Потом Арти мог забыть о проекте, пока не придёт время раздавать оплеухи за то, что серия провалилась.

Однако Арти упустил из виду, что именно эта серия действительно была хорошей идеей. Ладно, другие делают похожие вещи, но так всегда бывает. Надо просто сделать всё первым и лучше. Материал – иконография двадцатого века – был в наличии, готовый и ждущий оформления, но пока, насколько я видел, Саттон собрал максимум половину комплекта. У его идей не было ни фокуса, ни структуры.