Alex Fuchs - Продавец специй

Ночью у меня случился приступ несварения желудка. Скорее всего, я отравился тушенкой. Вышел из палатки и долго сидел в траве, глядя на белое от звезд небо. Во время третьего похода меня застал за непристойным занятием рассвет. Серые сумерки розовеют, желтеют, и голубое небо взрывается великолепием золота под оглушительный аккомпанемент птичьих криков и жужжание мух. Вдалеке мычит корова, лают тощие псы. Мой спутник варит корки граната и вишневые листья, заставляя пить это варево вместо чая. О том, чтобы рисовать в этот день, даже думать больно.

Неделя прошла по стандартному режиму: завтрак, косяк, река, обед, кальян, пейзажи, ужин, укол, сон и вновь по одному заведенному кругу. Все это до жути напоминало растрескавшуюся, древнюю карусель, скрипящую ржавым механизмом и мелькающую облезлыми лошадками. Все кончилось внезапно — я встретил Черную Вдову, и она поцеловала меня. Страшный лавочник рассек мою стопу ножом и принялся пить мою кровь, сплевывая ее на рыжую траву. Она лежала мерзкими, пенными пятнами. У меня замерзли ноги и стали отниматься. Страшный человек взвалил меня, ледяного и обмякшего, к себе на спину и побежал к кишлаку. Там меня, почти мертвого, истекающего холодным потом, погрузили, как мешок, на коня и отвезли на станцию. Туда прилетели врачи на вертолете, вызванные моим спутником. Доктор, больше похожий на пастуха, но, тем не менее, знавший свое дело, сделал мне блокаду. Я уснул на скамье диспетчерской, а проснулся в гостиничном номере столицы.

Утром отправился в лавку — прощаться. Дверь была открыта, и я вошел в душистый полумрак. Продавец стоял у прилавка и пересыпал из мешка в тазик кунжутные зерна. Закончив, он повернулся ко мне, сев на пол, пригласил расположиться рядом. Достал дешевую зеленую зажигалку и пачку папирос, из которой достал один забитый патрон. Дым ударил мягкими молоточками в мой затылок. На моих глазах выступили слезы, когда мы слились в поцелуе, разделенные белой палочкой папиросы. В пустой черепной коробке звучала музыкальная заставка Microsoft Windows. Я плакал, уткнувшись ему в грудь. Кажется, это длилось бесконечно. Отняв меня от груди и пристально глядя мне в глаза, он сказал:

— Сен кочибнетвасанми?

— I'll return.

— Сен хеч качон кайтмайсан — произнес страшный человек и протянул мне пачку и спичечный коробок. — Сен хеч качон бу донни эколмайсан, лекин уни кулинга сакла — а потом помог подняться и вытолкнул вон. Я заметил отчаяние в его бездонных глазах, хотя, может, мне это лишь показалось.

В салоне самолета я достал коробок и заглянул в него. Там были конопляные и маковые зерна.