Хьюберт Селби - Реквием по мечте

По ее просьбе они встретились в маленьком тихом ресто­ране, с дымчатым, интимным освещением. Она приехала ту­да на пятнадцать минут позже назначенного времени, чтобы ей точно не пришлось сидеть и ждать его, чувствуя себя слишком заметной. Ее макияж скрывал цвет лица, но изму­ченный взгляд спрятать было невозможно даже при таком слабом освещении. Ты в порядке? С тобой что-то случилось? Нет, нет, просто у меня грипп, кажется, уже целую вечность продолжается. Никак не могу от него избавиться. Вроде про­ходит на несколько дней, а потом снова возвращается. У те­бя, наверное, был стресс? Знаешь, эмоциональное напряже­ние может усиливать вирусные инфекции. Мэрион почувст­вовала, как внутри нее все сжалось, и она, изо всех сил стараясь контролировать свои мышцы, вымученно улыбну­лась: нет, с чего ты взял. Просто было много дел. Много ра­ботала последнее время. Что ж, отлично, я рад, что у тебя продуктивный период. Мэрион старалась, чтобы с ее лица не сходила улыбка, пока она ковыряла вилкой еду и пила вино. Арнольд несколько раз указал ей на отсутствие аппетита и выразил удивление, что она совсем не рада вину: это же од­но из твоих любимых. Я знаю, — кивнула она, вымученно улыбаясь. Потом, протянув руку, коснулась его руки: это все чертов грипп, или как его там, отбил мне аппетит. Он улыб­нулся и накрыл ее руку своей: знаешь, по правде говоря, я был очень удивлен, когда ты позвонила. У тебя что-то случи­лось? Мэрион невероятным усилием воли сдержала порыв ткнуть ему в лицо горящей свечой, но вместо этого улыбну­лась еще шире: нет, а почему ты спросил? Обычно дело именно в этом, когда вдруг звонит человек, который не про­являлся долгое время и несколько месяцев подряд отклонял приглашения поужинать или пообедать вместе. Мэрион глотнула вина, налила себе еще: нет, все нормально, просто мне нужна небольшая услуга. Он откинулся на стуле и пони­мающе улыбнулся. Внутри Мэрион все кричало: ты, козел самодовольный, — но вместо этого она слегка наклонила го­лову и взглянула на него, полуприкрыв глаза: мне нужно за­нять у тебя триста долларов. Могу я спросить зачем? Это личное, Мэрион постаралась, чтобы в ее улыбке было как можно больше теплоты, но не особо беспокоясь о том, что он о ней думал. Лишь бы только не отказал ей. Он присталь­но посмотрел на нее, потом пожал плечами. Конечно, ерун­да. Мэрион с облегчением вздохнула. Однако мне придется дать тебе эти деньги наличными, понимаешь? Она кивнула: меня устроит, — и улыбнулась ему на этот раз с искренней теплотой; и к ней вдруг вернулся аппетит, и она стала на­слаждаться вкусом вина, испытывая чувство благодарности к Гарри за то, что он смог достать героин отличного качества и что ей не пришлось пройти через это без кайфа. Она посто­янно напоминала себе, что этот ужин с Арнольдом ничем не отличается от тех, что были у них прежде. Все как всегда. Скажи, а это имеет какое-нибудь отношение к парню, с ко­торым ты живешь? Мэрион едва справилась с жаркой вол­ной страха, продолжая улыбаться: нет. Он улыбнулся и, на­клонившись к ней, погладил ее по руке. Неважно. Мне про­сто было любопытно. Какой он? Мэрион позволила своему телу расслабиться, чтобы наркотик свободно циркулировал в ее организме и согревал ее изнутри, наполняя чувством удовлетворенности. Он хороший. Просто чудесный. Мэрион допила вино, Арнольд подождал, пока официант снова на­полнит бокал, и снова наклонился к ней. Он очень красивый и чувствительный... и поэтичный. Ты говоришь так, словно влюблена в него. Лицо Мэрион смягчилось еще больше: так и есть. А он в тебя? Ну да. И я нужна ему. Арнольд кивнул, и они улыбнулись друг другу. Я помогаю ему стремиться вверх. У нас большие планы.

После ужина они поехали в маленькую квартирку Ар­нольда, которую он снимал в городе. Мэрион сидела среди давно знакомой ей обстановки и пыталась расслабиться и прогнать прочь чувство опасности, однако ей хотелось за­орать каждый раз, когда Арнольд начинал говорить. Тем не менее она продолжала смотреть на него и улыбалась, пыта­ясь вспомнить, как она вела себя и что говорила в прошлые свои визиты сюда, к нему, но ничего не приходило на ум, кроме желания закричать ему в лицо. Она продолжала ер­зать в кресле, пытаясь усесться поудобнее, найдя знакомое положение, вспоминая, смотрела ли она на полку с книга­ми или на картину, висящую над диваном. И как она дер­жала сигарету? При этом сигарета внезапно стала казаться слишком большой и неудобной, и когда Мэрион стряхну­ла пепел, постучав по ней пальцем, она безуспешно пыта­лась вспомнить, как делала это раньше. Она вдруг села прямо, вытянула шею, ноги, одернула юбку на коленях, поморгала глазами и почувствовала, что краснеет, поду­мав, не оценивает ли Арнольд ее поведение. Она хотела снова ощутить знакомое чувство комфорта, но у нее ниче­го не вышло. Все было каким-то странным. Она пыталась прогнать или, по крайней мере, заглушить это неприятное ощущение, говоря себе, что ничего не изменилось, что все так же, как в прошлый раз, но у нее опять ничего не вы­шло. Она слышала голос Арнольда поверх музыки и чувст­вовала, как разглаживаются ее лицевые мышцы, слышала свой голос, отвечающий на его вопросы, однако каким-то странным образом она словно смотрела на все со стороны, никоим образом не участвуя в происходящем. Она словно ждала чего-то, возможно, звонка Гарри, который скажет ей, что он нашел деньги и она может поехать домой: у меня есть кайф, — но Гарри не мог знать этого номера, как и того, что она здесь. Он думал, что они на каком-нибудь концерте или что-то вроде того. Он понятия не имел, что она здесь и ждет, когда они с Арнольдом пойдут в постель. Он не знал. Если бы он знал, то он бы не — Она отчаянно пыталась придумать концовку этому предложению, одна­ко внутренний голос издевался над ней, и правда проника­ла сквозь каждый дюйм ее существа... она знала, и Гарри тоже знал. Они любили друг друга, но они оба знали, что она должна будет переспать с Арнольдом...

Мэрион села на край кровати спиной к Арнольду, отча­янно пытаясь сориентироваться. Ее ощущение отчужден­ности только усилилось — все как всегда, все как всегда — и она, моргая, стала озираться по сторонам, голос Арноль­да гулом отзывался у нее в голове. Она посмотрела вниз, зная, что сейчас ей придется скинуть одежду на пол. Свет от лампы на прикроватной тумбочке был таким слабым, что она едва видела стену перед собой, но он раздражал ее, и она попросила Арнольда выключить свет совсем. Он на­хмурился: почему ты хочешь, чтобы я его выключил? Рань­ше ты никогда не просила. Она проглотила крик, едва не расплакавшись. Она старалась, чтобы ее голос звучал нор­мально, как обычно, но не смогла скрыть раздражения: я так хочу. Пожалуйста, Арнольд. Пожав плечами, он вы­ключил свет. Она почти расслабилась в наступившей тем­ноте, быстро разделась и, скрестив руки на груди, скольз­нула под одеяло — все как всегда, все как всегда, — и про­стыни показались ей липкими.