Дуглас Коупленд - Поколение А

– У тебя есть братья? Сестры?

– Брат работает в отделе маркетинга в «Kellogg’s». Сестра-в «Nokia», в хельсинкском отделении. Наша семья – показательный пример всеобщей глобализации. Я сам изучаю английский всю жизнь. И еще в детском саду ездил в Англию по обмену.

– А сейчас ты где учишься?

– В университете. В Сорбонне.

– Ага. Nous avons un genie ici a notre milieu. И что изучаешь?

– А это не ваше собачье дело. Серж повернулся к женщине:

– Селин, ты понимаешь, как нам повезло? Наш первый европеец, ужаленный пчелой – впервые, заметь, за последние шесть лет, – не кто иной, как Шон Пени. Будь добра, посмотри в холодильнике, там где-то должен быть антидот от безудержно гениального лицедейства, достойного премии «Оскар».

– Очень смешно.

Серж угрюмо взглянул на меня.

– Слушай, Жюльен, тебе двадцать два года, и у тебя недоразвиты лобные доли мозга. Можешь сколько угодно сейчас возмущаться и спорить, но это научный факт. Кстати, когда человек уверен, что он весь такой из себя замечательный и поэтому якобы вправе презирать всех и вся – это как раз показатель, что его лобные доли еще не развились до конца. На самом деле все твое поведение – это обычное биологическое клише. Для окончательного становления твоему мозгу нужно еще два-три года, а пока что ты просто биологический робот, и все твои мысли и чувства суть продукты неполноценных кортикальных сигналов и минутных капризов, обусловленных буйством гормонов. Так что не надо выделываться, молодой человек. Потому что ты можешь считать себя самым крутым, но для меня твое хамство – не проявление яркой индивидуальности, а всего-навсего нежелательная и до смерти скучная помеха на пути наших исследований.

– И что вы исследуете?

Он выдержал паузу – одну из тех пауз, на которые ты сперва не обращаешь внимания, а потом вспоминаешь и думаешь: «Черт, вот когда надо было быть более внимательным».

– Нам надо узнать, что в тебе есть такого, чего нет во всех остальных, и что привлекает пчел, – сказал он. – Это может быть важно. Для всей планеты.

– Ага.

– Поэтому прекрати выступать и веди себя, как мужчина.

Селин сказала:

– Просто поговори с нами, ответь на вопросы. Ты сегодня пользовался одеколоном?

– Я что, похож на клубного мальчика?

– Вполне подошло бы простое «нет». Когда ты в последний раз принимал душ?

– Дня четыре назад.

– Понятно. Ты пьешь какие-нибудь лекарства?

– Нет.

– Что ты сегодня ел? Тут я задумался.

– Что значит «сегодня»?

– Прошу прощения?

– Я не спал больше суток. Поэтому слово «сегодня», наверное, ко мне не относится.

– А что ты делал все эти сутки, пока не спал?

– Играл в «World of Warcraft». В гейм-центре на рю Клод Декан.

Селин озадаченно нахмурилась.

– Это многопользовательская онлайновая ролевая игра в псевдореальном времени, – пояснил Серж. – Действие происходит в виртуальном параллельном мире…

– Ага, поняла.

Селин спросила, что я ел за последние сутки.

– Клубничный йогурт. И половинку шоколадки тоблерон.

– Алкоголь? Лимонад? Кофе? -Нет.

Серж с Селин уставились на меня, а потом Селин спросила:

– А когда ты в последний раз был на занятиях в университете?

– Ну… недели три назад.

– Правда?

– Ага. Родители не знают, и я надеюсь, что вы им не скажете.

– Через пару часов о тебе будет знать вся планета, – заметил Серж. – Твоя прежняя жизнь завершилась, Шон Пени. Хочешь не хочешь, но у тебя теперь новая жизнь.

В кабине фургончика что-то бибикнуло. Я выглянул в окно. Люди в белых халатах закрывали фасады особняков, примыкающих к парку, белым брезентом. Меня уже начали доставать эти шуточки насчет Шона Пенна.

Мистер Пенн заперся у себя в трейлере ?

Мистер Пенн о чем-то задумался или просто грустит?

Шон, здесь не курят. Это муниципальная собственность!

В этой тесной прозрачной кабинке я себя чувствовал хомячком в аквариуме.

– Меня зовут Жюльен! Серж покачал головой:

– Шон, Шон, Шон… не кипятись. Селина сказала:

– Шон, я тебя очень прошу, не надо на нас бросаться. Мы же не какие-то папарацци…

– Хотя мы все-таки будем тебя фотографировать, – объявил Серж, доставая из сумки профессиональный «пентакс» самой последней модели, способный снимать триста кадров в секунду. – Ну-ка, где у нас жало?

– А мне его вытащат?

– Да, сейчас.

Селин держала линейку, а Серж выставлял фокус. Снаружи ревели сирены – полицейские и пожарные. Судя по шуму и грохоту, сюда вызвали армейское подкрепление и теперь оцепляли весь Венсенский лес. О чем я и сказал своему дуэту комиков. В смысле, Сержу с Селин.

– Лес? – переспросил Серж. – Они оцепили весь округ. Перекрыли движение к северу от Сены и на окружной. Теперь будут обследовать каждое дерево, каждый куст, каждую клумбу, каждое здание в этом районе. Будут искать улей.

– И найдут?

– Очень надеюсь, что да.

– Вы, как я понимаю, ученый. А в какой области? Серж сердито хмыкнул.

– Ага, все-таки поинтересовался. Не прошло и часа. Типичный представитель подрастающего поколения – весь поглощенный собой. Скажи-ка мне, Шон, тебе, наверное, всю жизнь говорили, что ты какой-то особенный? И все, что ты делаешь, неизменно прекрасно и удивительно?

Я сказал:

– А не пойти ли вам в жопу?

– Какой невоспитанный мальчик…

– Серж, прекрати. – Селин поймала мой взгляд. – Серж – специалист по… протеинам.

– Да? – В протеинах я не разбирался. – Однажды я видел изображение молекулы гемоглобина. Вся такая загадочная и извилистая. Если бы я рисовал компьютерную игрушку, я бы взял эту молекулу за основу системы пещер. Получилось бы круто.

Серж повернулся к Селин:

– Сразу видно, что человек до сих пор живет с родителями. В одной из стенок моего прозрачного аквариума было

проделано два отверстия, из которых торчали толстые резиновые перчатки. Как в каком-нибудь хранилище радиоактивных отходов. Серж сунул руки в перчатки, попросил меня пересесть поближе, схватил меня за руку и ловко вытащил пинцетом пчелиное жало. Я так и не понял, откуда он взял пинцет. Тоже мне фокусник! Прямо цирк Солнца!

– А теперь будем брать кровь.

– Кровь?

– Ага, кровь.

Я боюсь вида крови. Собственно, это одна из многих причин, по которым я не принимаю реальный мир.

– А много?

– Ведро, – усмехнулся Серж. – Как в «Кэрри».

– Серж, перестань! – Селин ободряюще мне улыбнулась. – Литр, не больше.

– Литр?! Но я же худой. Литр для меня – много!

– Нам нужны образцы, – сказала Селин. – Для сравнительных тестов.

Я отвернулся, чтобы не видеть, как мне в вену втыкают иглу. Но потом совершил ошибку: уже в самом конце все-таки мельком взглянул на прозрачный пластиковый контейнер, куда стекала моя кровь. Она была такой красной… такой густой. Я дернулся. Игла вышла из вены. Кровь забрызгала все стены моей прозрачной кабинки.