Дуглас Коупленд - Поколение А

Моя семья. Я никому про нее не рассказываю. В отличие от большинства жителей Шри-Ланки я не верю в духов. И не верю, что мертвые остаются с нами. Мне кажется, они просто уходят. Перестают быть. Но если какая-то жизнь после смерти все-таки существует, тогда наши мертвые должны сидеть на трибунах со знаменами и мегафонами и кричать что есть мочи: «Ради бога, забудьте о нас! Живите дальше! Да, мы мертвы. Но вы еще живы!»

Тела членов моей семьи так и не были найдены, но мне хочется думать, что они обрели свой последний приют под какой-нибудь кокосовой пальмой или баньяном и напитали собой это дерево, и оно стало сильнее и крепче. А может, их просто сожрали рыбы. На самом деле меня это не беспокоит. Я спрашивал Моргана Фримена о похоронных обрядах в Америке. Но он всегда уходил от ответа. А еще я расспрашивал его о вопросах, которые он задавал мне.

Морган, почему ты все время пытаешься меня разозлить ?

Я не пытаюсь тебя разозлить. Злость – это просто твоя реакция на некоторые из вопросов.

Морган, а почему каждый раз после того, как ты задаешь мне вопросы, у меня берут кровь?

Я хочу быть уверен, что ты здоров.

Это как-то связано с тем, что меня укусила пчела?

Может быть. Мы как раз и пытаемся это выяснить.

Но у меня нет никакой страшной болезни ?

Нет.

А те остальные, которых ужалили пчелы, они тоже сейчас на карантине? Да.

Сколько нас таких? Пятеро.

У нас есть что-то общее?

Мы еще не знаем, но пытаемся выяснить.

Может быть, под воздействием определенных эмоций у нас в крови возникают какие-то вещества, которые и привлекают пчел ?

Я не могу ответить на этот вопрос. Значит, ответ «да».

Если бы все было так просто, Ардж. Мы не знаем. Может быть.

Почему мне не разрешают читать и смотреть телевизор?

Нам нужно исследовать твои эмоции в чистом виде, без отвлекающих внешних воздействий.

А как же ты ? Ты тоже внешнее воздействие.

Я – сборная виртуальная личность, результат обработки данных от семнадцати операторов, загружающих информацию в системный генератор персоналий. Я полностью соответствую стандартам нейтральности, установленным в 2007 году в Университете штата Иллинойс на конференции по проблемам безопасности психологических опросов.

У тебя есть какие-то особые свойства, определяющие эту личность? Ты способен испытывать и проявлять эмоции?

Моя личность определяется исключительно той информацией, которую операторы загружают в компьютер. Для создания того, что ты называешь личностью, мне нужно как минимум десять операторов, работающих одновременно.

То есть ты не стремишься к мировому господству?

Нет.

И никогда не задумывался об этом ?

Власть, она для живых. А я всего-навсего инструмент.

Когда меня выпустят ?

Скоро.

«Скоро» растянулось еще недели натри. А потом Морган Фримен объявил, что мой карантин завершился. Сказал, что меня могут отправить Домой в Тринкомали. Но если мне хочется, я могу задержаться в США. Мне выдадут полугодовую визу и десять тысяч долларов. В наше время летать стало проблематично и дорого, и мне не хотелось упускать этот шанс – может быть, мой единственный шанс – увидеть Америку по-настоящему, а не с борта вертолета и не из пластикового мешка. Первым делом я подумал о том, что было бы здорово съездить в Новую Англию – в Мэн! Может быть, мне удастся увидеть пожилого капитана дальнего плавания, который ест рыбные палочки в кляре и степенно выгуливает своих золотистых ретриверов. Да, это было заманчиво… но практическая сторона все-таки возобладала. Если мне предстоит пробыть здесь полгода, мне нужно где-то работать – и я попросил отвезти меня в Нью-Олбани, штат Огайо, где находится штаб-квартира компании «Аbercrotie Fitch». Морган Фримен сказал: «Без проблем». Потом я снова заснул, а когда проснулся, на тумбочке рядом с кроватью лежал паспорт с визой. Я открыл первую страницу и прочитал: АРДЖ ИРУМПИРАИ ВЕТАРАНАЯНА. Потом встал перед зеркалом и попытался понять, сойду ли я за мексиканца. Нет, на мексиканца я не похож. И на террориста тоже не похож. Мне было так странно держать в руках паспорт. У меня никогда не было никаких официальных «бумажек». А теперь я как будто стал более настоящим. В смысле, раньше я был как бы сам по себе, а теперь сделался подлинным членом большого сообщества. Хотя, с другой стороны, что-то похожее чувствует и собака, когда ей надевают новый ошейник. Удовольствие, прямо скажем, сомнительное.

Все три стеклянные двери открылись одновременно. Морган сказал, чтобы я выходил в коридор. Там будет лифт. Мне нужно вызвать его, нажав кнопку «ВВЕРХ». Я так и сделал. Раздалось тихое «дзинь», двери лифта открылись, и я вошел в кабину.

***

Шесть часов спустя я стоял на холодном ветру у центрального выхода зала прибытия международного аэропорта Колумбус, штат Огайо. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким. Даже после того, как разом лишился всей своей семьи. Я вдруг понял, что мне не хватает голоса Моргана Фримена, гремящего из ниоткуда и принимающего все решения за меня. Я был один. На абсолютно пустой площадке перед зданием аэропорта. Так вот ты какая, страна, поставляющая миру Крейгов.

Честно признаюсь, когда я стоял совершенно один под огромным серым небом, я не чувствовал себя свободным. Не чувствовал единения с миром. Кстати, я никогда не понимал, что все эти Крейги имеют в виду, когда говорят об ощущении «полного единения». Может, им просто нужна работа. Или, может быть, из-за того, что их с самого раннего детства пичкают антибиотиками, у них замыкает часть мозга, которая отвечает за чувство единства.

На улице было хотя и ясно, но холодно. Впрочем, я не замерз. В военном транспортном самолете, на котором меня привезли, был целый отсек с бесхозными вещами из бюро находок. Я подобрал себе ярко-синюю куртку с капюшоном и два теплых свитера. Кстати, очень хороших. Это было так удивительно: держать в руках свитера. Я знаю об этих предметах одежды практически все, до мельчайших деталей. Но только сегодня я впервые в жизни увидел их воочию. Первый свитер был цвета васаби, из буклированной овечьей шерсти. Воротник на молнии и отделка из гладкой шерсти цвета лайма, вероятно, добавили три-четыре доллара к общей стоимости изделия. Второй свитер, а вернее, кардиган на пуговицах, был из итальянского кашемира, цвета серого устричного перламутра, модного в 2008 году.

Сейчас на мне была куртка, а под ней – сразу два свитера. Завывания ветра были похожи на крики встревоженных чаек. И куда мне теперь? Такси поблизости не наблюдалось. Машины у меня не было. Я подумал: как было бы здорово, если бы сейчас с серого мрачного неба раздался рокочущий голос Моргана Фримена. Тогда я бы поверил, что нахожусь в избранной Богом стране. Я уже злился на себя за то, что решил остаться в Америке вместо того, чтобы вернуться в Шри-Ланку, где хотя бы есть люди, которых я знаю и которые знают меня.