Тим Дорси - Коктейль “Торпедный сок” (Torpedo Juice)

Придя к этому выводу, Серж поерзал и соскочил с табурета:

– Я сматываю удочки!

– Пока, Серж!

Дверь захлопнулась. Серж надел рюкзак и пошел вверх по улице, к берегу. Дорога тесно соприкасалась с природой. Солнце жарило изо всех сил, и было тихо-тихо, если не считать электрического жужжания сверчков. Чувства Сержа обострились, оптимизм зашкалил. Это самое лучшее место в мире! Серж притормозил, чтобы насладиться моментом, затем ускорил шаг, чтобы насладиться быстрее… Снимки, надо сделать снимки!

Серж поставил рюкзак на землю и достал фотоаппарат.

Потом двинулся вперед быстрым шагом, зажмурив один глаз, а вторым обозревая мир через трансфокатор. Щелк, щелк, щелк…

Он снимал всякую живность, что ему попадалась.

– Любая жизнь священна, даже водоросли… О! Красивые цветы! Клематис, царские кудри… – Щелк, щелк, теперь царство насекомых. – …собачий клещ, рогатый паук… – Щелк, щелк. Впереди что-то шевельнулось. – Какая удача! Краб-привидение!

Краб бочком пробежал по дороге. Серж присел с фотоаппаратом, как бейсбольный кетчер. Мимо пронесся пикап.

– Сойди с дороги, идиот!

Серж, не отрывая глаза от объектива, произнес:

– Еще одна душа, утратившая связь с жизненной силой… Краб остановился. Серж осторожно присел ниже и затем

лег на дорогу, по-снайперски прицеливаясь объективом.

– Фотографирование учит наблюдательности, – заметил Серж. – Дисциплине. Единению с природой. Чтобы не упустить ни малейшей детали…

За ним незамеченной перебежала дорогу скунсовая обезьяна. Щелк.

– Есть!

Серж встал и пошел дальше. Деревья уступили место кустам, небо расширилось, а впереди под провисшими линиями электропередач и кривыми пальмами заблестела вода. На север неорганизованной толпой тянулись ватные облака. Серж начал придумывать, на что они похожи.

– Слон, жираф, Снупи, Элвис, Прибалтика, цепь мито-хондрических энзимных ингибиторов, выбор Фауста…

Под всем этим роскошеством у моста через пролив Боуги стояло одинокое старое здание, обшитое белыми досками, с металлическими штормовыми навесами. Позади строения находилась пристань: ровный ряд одинаковых прокатных лодок и топливная цистерна с алой техасской звездой на боку. Серж прошел мимо вывески:

Рыбацкий лагерь «У Старого Деревянного моста»

Рентабельные коттеджи

Пиво

Снасти

Наживка

Серж вошел.

Динь-динь! Загорелая, как все местные, женщина за стойкой подняла глаза. Она была в легком топе, волосы стянуты в хвост.

– Привет, Серж…

Она загородила лицо рукой.

– Только не надо опять меня щелкать!

– Ты живое существо. Щелк.

Женщина распаковала посылку с блеснами и потянулась к крючку на двери под номером пять.

– Тебе как обычно?

– Спасибо, Джули. О-о-о, новые кепки! – Серж схватил с полки головной убор и внимательно рассмотрел тулью. – Тут и ваше название вышито, и год! Значит, без такой не уеду.

Женщина звякнула кассой.

– Что-нибудь еще?

– Новые футболки! – Он прижал одну к груди. – И открытки ручной работы. Мне каждой по десять.

– И кому ты их все рассылаешь?

– Себе.

Серж рассмотрел почти пустую полку с фотопленкой и пакетиками аспирина. На доске меню значилось, что в наличии есть «Фрутопия», а рыбы чопа продаются по доллару штука. Джули нажала на кнопки бухгалтерского калькулятора.

Серж покрутил стенд солнечных очков.

– Здесь снимали «Будку у дороги».

– Ты уже говорил.

– Когда?

– Последние пять раз, что у нас останавливался.

Серж взял кофейник бесплатного кофе, понюхал и скорчил гримасу.

– Кино низшей категории, но все-таки лучше фузоспи-риллёзного гингивита. Разрубили парня и засунули в вон тот холодильник для наживки. – Серж поставил кофе у стены, сплошь покрытой разнообразными выцветшими на солнце фотографиями. Люди обнимают золотую макрель, тарпонов, снуков. Бикини, омары, улыбки. Собака в бандане.

Открылась задняя дверь. С пристани вошел мужчина с темными очками на шнурочке.

– Здорово, Серж!

– Привет, Марк! Щелк.

– Новости есть? – спросила Джули.

– Одну из прокатных лодок опять сломали.

– Которую?

– Седьмую. Все эти бизнесмены. – Он повернулся к Сержу. – Азиаты, из какой страны, точно не знаю. Приходят к нам по утрам всю неделю и закупают в два раза больше наживки, чем остальные. Берут лодку на весь день.

– Ловят?

– Похоже на то. Каждый раз палуба в крови, хотя на причал рыбу не выносят. А в трюме мы находим скелеты.

– Они там лопают сырую рыбу?

Марк кивнул.

– А лишняя наживка зачем?

– Наверно, и ее лопают. – Марк снял с пояса маленький желтый уоки-токи. – Джим, промой шлангом седьмую… Да, опять. – Он снова прикрепил «Моторолу» к поясу. – Ты в пятом номере?

– А то не знаешь!

Серж отрегулировал застежку на новой кепке и вышел через заднюю дверь. Прошелся по пристани, где кто-то уже поливал лодку садовым шлангом, вымывая щупальца кальмаров и присоски.

– Благородный труд.

– Что?

Серж отправился к стоянке. Остановился и поднял фотоаппарат: десять крошечных белых коттеджей будто с открытки сороковых годов. Перед каждым – столик для пикников.

Владельцы рыбацкого лагеря вышли наружу. Они попытались выпрямить указатель, в который кто-то врезался.

– С кем он говорит? – спросил Марк.

– Сам с собой, – ответила Джули.

– …ах, старый рыбацкий лагерь! – воскликнул Серж. – Последний оплот тех времен, когда острова покрывали постройки а-ля рустикаль с круглыми верандами и опахалами, где в тени кокосовых пальм нежился Зейн Грей – писатель, рыбак и человек. Строчил себе трактаты про обитателей водоемов для северной интеллигенции. Но прогресс пришел и сюда тяжелой поступью Годзиллы. Он раскрошил все старые рыбацкие лагеря, как пагоды из пробкового дерева…

– Почему он так топает по парковке? – спросил Марк. Джули пожала плечами.

– …остались лишь воспоминания. Пропал деревянный мост, на его месте бетонный. А лагерь «У Старого Деревянного моста» сохранился…

– Что он делает? – полюбопытствовал Марк.

– Целует коттедж номер пять.

Серж вставил ключ в дверную ручку, вошел и задвинул за собой два засова. Уютно и безопасно. Его собственная капсула космического путешественника. Микроволновка, кофеварка, холодильник, плита. Стены, обитые темной вагонкой, кухонный стол из темного дерева. На стене висела одна небольшая картина – изображение скорпены смелыми, интуитивными мазками в классической тюремной манере. И снова импрессионизм: ярко-зеленый, как авокадо, диван в стиле шестьдесят третьего года двадцатого века, испещренный подсолнухами, бархатцами и фиалками, словно над его обивкой трудился более злобный и менее талантливый сводный брат Ван Гога. Серж поставил оконный кондиционер на максимум, закрыл глаза и сунул лицо под струю холодного воздуха. Старый добрый пятый номер…