Алексей Шепелев - Maxximum Exxtremum
- Название:Maxximum Exxtremum
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Кислород
- Год:2010
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Шепелев - Maxximum Exxtremum краткое содержание
Второй роман Алексея А. Шепелёва, лидера группы «Общество Зрелища», исповедующей искусство «дебилизма» и «радикального радикализма», автора нашумевшего в молодёжной неформальской среде трэш-романа «Echo» (шорт-лист премии «Дебют»-2002).
«Maxximum Exxtremum» — «масимальный экстрим», совпадение противоположностей: любви и ненависти, высшего и низшего пилотажа экзистенциального бытия героев. Книга А. Шепелёва выделяется на фоне продукции издательства «Кислород», здесь нет привычного попсово-молодёжного понимания слова «экстрим». Если использовать метематические термины, две точки крайних значений — экстремума — точка минимума и точка максимума — должны совпасть.
«Почему никто из молодых не напишет сейчас новую версию самого трагического романа о любви — «Это я, Эдичка?» — вопрошал Илья Кормильцев. Очевидно, рукопись нового романа А. Шепелёва он так и не успел прочесть.
Отличительные черты текста автора: глубина художественного восприятия, психологизм, неповторимый юмор и едкая сатира, виртуозное владение языком (в том числе и русским матом, создание слов-неологизмов, собственный диалект маргинального микросоциума героев и т. д.), почти беспрецедентная и довольно удачная попытка порно-эротических сцен на малоприспособленном для этого «великом и могучем», социальная и онтологическая проблематика, богоискательство.
Maxximum Exxtremum - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Она посмотрела на меня — пристально, с совсем мне незнакомым, непонятным выражением — мне почему-то пришёл в голову оборот из классической лит-ры: «с видом оскорблённой невинности».
Вот так — само разделение на добро и зло и дало нам страдание, дуализм Достоевского — ведь в природе и в природе человека они соединены. Кстати, — я нашарил в кармане штанов монету в два евро и бросил ей, — старинный русский обычай: за нож надо обязательно заплатить — хотя бы копейку. Так сказать на память — «железные» ведь не принимают.
Она приложила её к щеке. Я предложил ей зайти в ванну и намочить щёку. (Суть квартиры была в том, чтоб были ванна и ВК, но они-то как раз и не работали — это, дорогие, смешно до охуения — но я, можно сказать, ими не пользовался, а выгнали меня почитай за то, что я их «изломал» — вечный гилозоизм!).
Вернувшись, она надела рюкзачок и сказала небольшую прощальную речь: опять всё о том же, что «у тебя ничего нет» и заключила, помнится, тем, что ей нужен один мужчина. Я понял всё, по крайней мере, всю её логику и был одновременно сильно разочарован (первым из приведённых тезисов) и вдохновлён (вторым). Однако «разочарован», «вдохновлён» и «сильно» — это было не совсем про меня: я — что-то аморфное на полу на кухне с очередной бутилочкой в лапках (от первых же глотков охватила полная размягчённость опьянения!) — промямлило: «А мне ничего и не надо…» и «Мне тоже нужна одна, но, панимаишь, жызня…» Она ещё сказала что-то — кажется, довольно резкое, но я этого не запомнил, потому что в этот момент она повернулась своей плотнообтянутой бежевыми джинсами суперпопой, и я, увидев всё-это в непостижимом ракурсе с пола, чуть опять не лишился рассудка, который и так уже чуть брезжил. Она сильно хлопнула дверью и ушла.
48.
Тешил ли я себя «надеждой»?
Маленькая Инесса, которая родилась в Дрездене (опять же!) и что-то пыталась даже хлопотать о немецком гражданстве, свалила в Израиль, служит там по контракту в армии и теперь мне даже не пишет…
…Только я приехал, бросил вещички, пулей вниз — с бутылкой пива к автомату. Привет-привет. Надо поговорить. Она, видите ли, собирается на концерт в филармоху, там и встретимся. В пять. Гудки. Удары сердца. Глотки. Удары… Курвы, пидоры!
В пять, а сейчас полтретьего — я этого не выдержу. Набираю ещё раз. Можно я к тебе приеду? Надо поговорить… Или ты ко мне?..
Ещё баттл, прыгаю с ним в автобус. Нервная дрожь охватывает меня всего. Боль в затылке, в подкорке — как по обкурке. Составляем текст… Значится всё, приехали — вот оно, в нескольких мгновеньях от меня — в нескольких глотк ах, в нескольких толчках на кочках, в нескольких летящих навстречу прохожих и до тошноты знакомых рекламных надписях — осознание : я не могу без тебя — пусть ты трахалась с этим таксистом, и ещё с кем хошь, и относишься ко мне как… и вообще ты дрянь… Пожалуйста, выходи за меня замуж. Всё так убого и тривиально — просто Гумберт пред очками повзрослевшей, подурневшей и с чужим ребёнком под сердцем Доллинькой Ф. Скиллер! — Достославный со своим очередным смущающим «девочек из высшего общества», а также их родителей, предложением, начинающимся с зачина: «Один немолодой уже писатель…» — осталось только дать объяву в своём журнальчике! — но ничего другого я придумать не смог — хорошо, хоть цветочков купить не удалось!
Прохожу на кухню, закуриваю. Она недовольна, типа одевается.
До боли известная мне её мечта, но не заветная, сокровенно личная, а «по матрице» — социальной (и для неё, как мне кажется, гораздо в меньшей мере — сексуально-природной) — работа, семья, стать матерью…
— Что ты хотел, Лёшь? — спрашивает она в лоб, тоже закуривая, подчёркнуто суетясь и как бы сдавливая пружину раздражения…
— Тебя я хотел, — говорю я подчёркнуто небрежно и внятно.
И повторяю: работа нужна человеку, чтобы структурировать бытие и занять мозг, отвлечь его от голого оного , облечь трепыхающуюся на сквозняке Вечности спичечку жизни во сто одёжек (щит); ближний наш необходим нам для развлечения, отдохновения от рутины работы, как тыл и противовес ей (щит против щита); но самое главное оправдание своего бытия (к определённому возрасту особо насущно потребное) мы находим в потомстве — «Раз уж дети мои и внуки существуют как ни в чём ни бывало, то я-то и подавно на своём месте» Окопаться, укрепиться, от мира отгородиться, пока откуда-нибудь из тыла, исподтишка не ударит смерть — вот и всё.
— Ну, во-первых, — говорит она, с становящейся заметной блядской косоротостью выпуская клуб дыма, и у меня вновь колотится сердечко и всего охватывает дрожь: я знаю продолжение её фразы и что «во-вторых» у неё нет, да и не потребуется… — Во-первых, я с Игорьком…
Я, конечно, решаюсь поступить эффектно — тут же осовываюсь, тушу окурок и направляюсь к двери. Опять обувь, обуваюсь…
Но понимаю, что уйти не могу.
Осознав, что я замешкался в дверях, она выходит.
— Эля, Эльмира… — начинаю я.
— Всё, Лёшь, всё на хуй заебло. Тебе же, блять, двадцать пять лет — как ты вообще собираешься жить, я не знаю! Ты же, блять, вообще ни к чему не годен. Ни копейки денег — одни амбиции и эгоизм. Мне тоже двадцать пять лет, и пора задуматься. Поматросишь и бросишь — а мне потом глазами моргай. Гений, на хуй, пиздец, блять! Ёбля там, портвейн, Санич, приколы дебильные — это хорошо, конечно, но, на хуй, уже не из той серии. Пора ведь уже…
- Я ЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, ДУРА!
Последний взгляд во взгляд этого существа. В затылке боль, в глазах резь. Её взляд не выражает ничего. Повернулся, и в дверь.
«Хочу жить нормальной жизнью!» — слышу я уже из-за двери — как будто я ей в этом помеха! — как какое-то заклинание золотой рыбки.
«…Вот женишься на мне, — мечтательно говорила она во времена златые, — родители нам поездку на Ибицу подарят…» Мне не Ибица нужна на неделю (или месяц?!), а ты и навсегда, романтически отвечал я. Дубина! дуб-жёлудь! дубак шакур! — хоть бы на Ибицу съездил — а теперь вот и на «полуостров Казебан» виза аннулирована!
В подъезде столкнулся с Креветкой и её новым хахалем-бычком.
— Привет! Ты что — уходишь?! — весело удивились они.
— Ну да, дела. Всего доброго, — так ответил я и подумал, что из-за своего постоянного лузерства, придуманного христианства или вообще непонять из-за чего стал совсем кукольно-добреньким. Почему бы мне не расшибить кого-нибудь — или что-нибудь — или себя?! Да нет…
Пошёл дождик, и слёзы не потекли. Иногда мне кажется, что это божественный предохранитель — что если б не тотал-лузерство, я бы был таким заносчивым и жестоким пидармотом, о проделках коего писать в три раза стыднее и в десять раз ужаснее, чем о моих убогих. Интересно, Достоевский — тоже божеский фейк?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: