Дуглас Коупленд - Джей-Под

— Я хотел подождать до шести.

— Стив, давай ты сейчас поедешь домой, а я забуду все, что слышал.

— Мне нужно хоть немного о ней поговорить. Можно? Мне не с кем поделиться своими чувствами, и я очень мучаюсь.

— Я думал, ты женат.

— Разведен.

— Хорошо, давай так: я разрешу тебе пять минут поговорить о моей матери, только не о сексе. Взамен я задам тебе несколько вопросов про «Скейтборд-Икс».

— Договорились.

— Я первый. Зачем ты убиваешь потенциально успешную и классную игру своей жалкой черепахой?

— Ну, почему жалкой?

— Нет, не ври, а то я не буду говорить с тобой о маме. Сам знаешь, что твоя идея — дерьмо. Что-то тут нечисто…

— Моему сыну нравятся черепахи.

— Знаю. И что?

— Мне не разрешают с ним встречаться.

— Почему?

— Не хочу говорить.

— То есть ты суешь в нашу игру черепаху, чтобы найти общий язык с сыном?

— Да.

— А ты хоть знаешь, сколько человеколет уходит на производство игры? Сколько энергии, сколько души в это вкладывается? И ты бросаешь это все коту под хвост, чтобы угодить своему сыну?

— Да. Джефф того стоит.

— Джефф? Ты же говорил нам, что его зовут Картер.

— Наврал.

Послышались первые птичьи трели.

— Стив, — начал я. — Пришли сыну корзинку фруктов. Открытку с днем рождения. Букет гербер, наконец! Но не обрекай нашу игру на забвение просто потому, что не научился быть нормальным отцом!

— Я понимаю твои чувства, Итан, но мой психолог сказал: если я не доведу до конца дело с Джеффом-черепахой, я вполне могу скатиться в яму отчаяния, из которой не вылезу никогда.

— С меня хватит! Я поехал.

— Итан! Теперь я говорю о твоей матери. Ты обещал!

— Ладно. Не забывай, что она замужем за моим отцом и они прожили вместе всю жизнь. Так что учти, у тебя нет никаких шансов.

— Я знаю.

Я посмотрел на часы.

— На старт, внимание, марш!

— С чего начать? Ну, она испекла мне пирог с черникой. Когда она дала его мне, аромат начинки смешался с ароматом ее духов, и я почувствовал…

— Стоп. Это слишком личное.

— Она положила его В матерчатую салфетку, а не в бумажную…

— Все, сделка отменяется! У меня уши в трубочку свернулись! И я оставил Стива там, недобритого и обалдевшего от

любви.

Вставало солнце — сияющий персик в пене розовых облаков. По мосту Лайонз-Гейт еще никто не ехал; утки крякали, как сумасшедшие. Ближе к дому на асфальте начали попадаться наркоманские шприцы и обертки от жевательных резинок. Они поблескивали, как спрайты Марио.

На Кифер-стрит ставили овощные лотки. Когда я проезжал мимо, зазвонил телефон. Бри.

— Итан, есть минутка?

— Бри, сейчас шесть утра. Ты зачем звонишь?

— Только не надо мне о часах. Ты сам знаешь, мы с тобой не такие, как все.

— Все в порядке? — Да. Нет.

— Ты где?

В Джей-Поде. И?

— Итан, я ужасно старая! Бри уже не первый раз звонила мне по этому поводу.

— И?

— У девочек все не так, как у мальчиков.

— В смысле?

— У нас ограниченное число яйцеклеток. Мы не генерируем миллиард новых половых клеток каждый раз, как кончим.

— Ты беременна?

— Если бы! Нет, отменить — не «если бы». Я сама не знаю, чего хочу.

— Погоди, стану к обочине. — Я остановил машину. — Ты когда в последний раз спала?

— Два дня назад.

— Значит, езжай домой, поспи.

— В нашей культуре сну придают слишком большое значение. Как будто если поспишь, жизнь наладится.

— Я не понял, весь город принял один и тот же наркотик? Буквально все мои знакомые сегодня съехали с катушек.

— Например?

— Например, мой папаша. И мать, кажется, тоже. Ковбоя в очередной раз переклинило на сексе и смерти. Устроил групповушку с какими-то девчонками. Вчетвером. Одна надела парик Рональда Макдоналда, и Ковбой сбежал.

— Да ты что!

— Точно говорю.

— Опять сиропа напился?

— Ага.

— Зря это он! А почему девчонка надела парик Рональда?

— Да вообще-то не Рональда, а просто парик.

Сплетни — настоящий витамин «С». Бри полегчало, но тут на меня накатила страшная сонливость, и я быстро попрощался.

Если машина может хромать, моя кое-как дохромала до дома, куда, между прочим, уже несколько недель назад вернули старую мебель.

Перед домом стояли пять дорогущих авто: «бентли», «лотус» и три итальянских не знаю чего. Я припарковался за ними, и, выходя из машины, услышал громкую музыку и звуки, какие издают коты при дикой боли. У входа стоял верзила в наушниках с микрофоном.

— Ты Итан? Проходи.

— Вот спасибо!

На двери висела лазерная распечатка:

ЮЖНО- И ВОСТОЧНОАЗИАТСКАЯ СФЕРА СОПРОЦВЕТАНИЯ ШКОЛА МАШИНОПИСИ И ДЕЛОВОЙ ХВАТКИ 20-Й ВЕЧЕР ВСТРЕЧИ ВЫПУСКНИКОВ

От резкого перехода из солнечного утра в таинственные сумерки я сощурился. На стене в комнате дрожало проекторное изображение цветущей вишни. На этом фоне плотненький энергичный китаец, как мартовский кот, орал песню «Маньяк» из фильма «Танец-вспышка». Китаец был явно нетрезв. Вокруг столпилось больше десятка его соотечественников, включая Кам Фона.

Мистер Шило-в-Попе допел; все громко и саркастически захлопали. Кам заметил меня и что-то сказал по-китайски остальным.

(«Это тот самый неудачник, о котором я вам рассказывал. Давайте задурим ему голову и заставим спеть дурацкую песню».)

Все захлопали и предложили мне отведать их саке, похожего на растворитель. Саке принесли три юных красотки в обтягивающих брюках и цилиндрах. Потом один из китайцев встал и запел «Люби меня так, как я хочу», классический хит группы «Psychedelic Furs», на фоне залитых неоновым светом улиц Токио.

— Кам, как это все понимать?

— Мы вместе учились. Это встреча выпускников.

— Почему в моем доме?

— Нам нужна была атмосфера бедности, чтобы вспомнить о прошлом. Пошли, выпьешь с нами! Расслабишься.

— Кам, уже утро.

— Но не в Гонконге!

Он хлопнул в ладоши, и девушка принесла мне виски с содовой. Я даже не успел замахать руками и сказать «нет», как Кам с приятелями произнесли тост, вроде бы в мою честь. Я плюнул на все и выпил. Еще три рюмки катапультировали меня в выгребную яму ритуализированного унижения под названием «караоке».

Кам хлопнул в ладоши, и техник, который управлял караоке, с хихиканьем включил, вы представляете, «Полное затмение сердца» Бонни Тайлер. Мне было некуда деваться.

Есть ли научное объяснение процессу унижения? В организме образуются особые молекулы адреналина? Кровь понимает, что происходит, и начинает течь по телу другими путями? Почему весь рот внутри сухой как корпия, а уши горят?

Я оглянулся: на швейцарском лугу колышутся одуванчики. С ветки в синее небо, обрамленное зефирными облачками, спорхнул жаворонок. В комнате поселились первые нотки меланхоличной песни. Я был вдупель пьян, на радость не менее пьяным приятелям Кама. Через тридцать секунд я попытался отдать микрофон, но Кам поставил свой бокал на стол с таким видом, что я понял: лучше не надо.